Ю. Ю. Мархлевский приехал в Москву 22 июня 1919 г. Советское правительство поддержало его инициативу и 30 июня 1919 г. своим решением ЦК РКП(б) поручил продолжить работу в этом направлении «с миссией посредничества по возобновлению мирных переговоров между Советской Россией и Польшей, для решения спорных вопросов между сторонами» [438, s. 48–50]. Основные тезисы советской делегации во время переговоров в Беловеже отображены в проекте коллегии Народного комиссариата иностранных дел РСФСР от 27 июня 1919 г. Некоторые пункты были дополнены во время заседания ЦИК КРИП 9 июля 1919 г. в Минске, на котором присутствовали представители руководства ЛитБел ССР (К. Г. Циховский), деятели РВС Западного фронта (И. С. Уншлихт, А. С. Славинский), а также Ю. Ю. Мархлевский [438, s. 54–55, 58–61].

Согласно проекту коллегии НКИД РСФСР, переговоры должны были проходить в два этапа: официальные переговоры по решению дела военнопленных, заложников, беженцев («равнозначный обмен польских заложников на членов КП ЛиБ, взятых в плен с февраля по июнь 1919 г. польскими войсками»); неофициальные (тайные) переговоры по вопросу заключения перемирия между сторонами [438, s. 57]. Предусматривались значительные территориальные уступки польской стороне – «передача Минска за обещание Польши не продвигать свои войска далее на восток, при условии двустороннего освобождения литовских земель с целью проведения на этой территории плебисцита. Голосование всего литовского населения с 18 лет должно было решить будущее этих земель. Спорные территориальные вопросы между Польшей и Литвой, Литвой и Беларусью должны быть рассмотрены на отдельных плебисцитах» [438, s. 74–75]. После голосования управление территорией Литвы передавалось польско-российской комиссии.

Во время встречи в Беловеже был озвучен временный проект территориального разграничения, предложенный советской стороной: переход территорий Литвы и Беларуси в сферу влияния Польши, а территории Украины к Советской России [234, л. 3–4]. Но он был настолько рискованным и неприемлемым для стран Антанты и США, что не мог быть реализован на практике, поэтому и не стал даже рассматриваться польским руководством. Нельзя преувеличивать самостоятельность новосозданного Польского государства. Она ощущала внешнеполитическую, экономическую и военную зависимость. Решения Парижской мирной конференции по «польскому» и «русскому» вопросу были не однозначными, линия 8 декабря 1919 г. была только рекомендована, не закреплена окончательно. Кроме того, польская сторона не могла не понимать, что этот проект территориального и политического разграничения являлся исключительно временным решением вопроса, никто не мог дать гарантию, что завтра советское руководство не выскажет желания его пересмотреть, и начнет новую военную кампанию. Тем более, включая литовско-белорусское пространство в состав Польши, Ю. Пилсудский вынужден был решать и литовский и белорусский вопросы.

Территория Беларуси оставалась разделенной между советской и польской сторонами. Советское руководство, как видно из предыдущих инструкций, во время переговоров не планировало рассматривать вопрос будущего белорусских земель, показало свою незаинтересованность в этой проблеме. Идея проведения плебисцита не распространялась на территорию Беларуси и ограничивалась исключительно литовскими землями. Неблагоприятное военно-оперативное положение, которое стало итогом неудач частей Красной Армии на фронтах Гражданской войны, вынуждало советское правительство к выбору «меньшего зла», что заключалось в установлении временного перемирия на Западном фронте, даже путем отказа от значительной части белорусских земель («границы, далеко продвинутые на восток») [438, s. 73].