С почтением
Гр. Алексей Н. Толстой».
Случилось так, что упомянутая в письме «Московская Литературная группа» уже 22 марта 1912 года провела Учредительное собрание нового издательства, которое получило название «Книгоиздательство писателей в Москве». На этом собрании присутствовал Н. С. Клёстов. А. Н. Толстой стал активно сотрудничать с новым издательством, которое в 1913–1918 годах выпустило очередные (третий – десятый) тома «Сочинений» писателя.
Московские меценаты
С. И. Дымшиц вспоминала о совместной с А. Н. Толстым жизни в Москве:
«Если в Петербурге мы вращались почти исключительно среди людей искусства, в Москве наши знакомства пополнились рядом людей, никакого отношения к искусству не имевших, но пытавшихся на него влиять и красоваться в его лучах. Это были буржуазные меценаты, содержавшие салоны и картинные галереи, устраивавшие литературные вечера, финансировавшие буржуазные издательства и журналы и старавшиеся насадить на Москве белокаменной чуждые русскому искусству вкусы и традиции западноевропейского декаданса. Они приглашали нас на свои вечера в свои салоны, ибо Алесей Николаевич импонировал им и как стяжавший известность столичный писатель, и как титулованный литератор – граф. Меня они приглашали и как жену Толстого, и как художницу, картины которой к 1912 году стали появляться на выставках в Петербурге и Москве.
Алексей Николаевич принимал их приглашения потому, что вокруг них вращалось немало его коллег-литераторов. Таким образом мы побывали у таких меценатов, как Е. П. Носова, Г. Л. Гиршман, М. К. Морозова, князь С. А. Щербатов, С. И. Щукин. Думаю, что визиты к ним не прошли бесследно для Алексея Николаевича как для писателя, что многие наблюдения, почерпнутые в этой среде, затем в определенном виде отразились в таких его произведениях, как “Похождения Растегина”, “Сестры”».
Прежде чем повести разговор о «буржуазных меценатах», скажем несколько слов об одной не столь богатой московской знакомой четы Толстых – писательнице Рашели Мироновне Хин. Начиная с 1884 года она печатала свои произведения в журналах «Друг женщины», «Вестник Европы», «Русская мысль» и других. Выпустила два сборника рассказов: «Силуэты» (М., 1894) и «Под гору» (М., 1900). Две ее пьесы – «Поросль» и «Наследники» – в начале ХХ века шли на сцене Малого театра. В течение всей своей жизни Рашель Мироновна вела дневник. 8 января 1913 года она сделала интересную для нас запись:
«Вчера обедали Толстые и Волошин. Просидели у нас до 12 часов. Толстые мне понравились, особенно он. Большой, толстый, прекрасная голова, умное, совсем гладкое лицо, молодое, с каким-то детским, упрямо-лукавым выражением. Длинные волосы на косой пробор (могли бы быть покороче). Одет вообще с “нынешней” претенциозностью – серый короткий жилет, отложной воротник а l’enfant18 с длиннейшими острыми концами, смокинг с круглой фалдой, которая смешно топорщится на его необъятном arrière-train19. И все-таки милый, простой, не “гениальничает” – совсем bon enfant20. Жена его – художница, еврейка, с тонким профилем, глаза миндалинами, смуглая, рот некрасивый, зубы скверные в открытых, красных деснах (она это, конечно, знает, потому что улыбается с большой осторожностью). Волосы у нее темно-каштановые, гладко, по моде, обматывают всю голову и кончики ушей, как парик. Одета тоже “стильно”. Ярко-красный неуклюжий балахон с золотым кружевным воротником. В ушах длинные, хрустальные серьги. Руки, обнаженные до локтя, – красивые и маленькие. Его зовут Алексей Николаевич, ее – Софья Исаковна. Они не венчаны (Волошин мне говорил, что у него есть законная жена – какая-то акушерка, а у нее муж – философ!). У нее очень печальный взгляд, и когда она молчит, то вокруг рта вырезывается горькая, старческая складка. Ей можно дать 35–37. Ему лет 28–30. Она держится всё время настороже, говорит “значительно”, обдуманно… почему-то запнулась и даже сконфузилась, когда ей по течению беседы пришлось сказать, что она родилась в “Витебске”… Может быть, ей неприятно, что она еврейка? Говорит она без акцента, хотя с какой-то примесью. Он совсем прост, свободен, смеется, острит, горячится, путается в теоретических фиоритурах Макса, желает с 5-ю молодыми драматургами учиться “как надо писать пьесы” и т. д. Я к ним поеду в четверг. Из всех “звезд” современного Парнаса – Толстой произвел на меня самое приятное впечатление».