– Я иностранный гражданин, – залепетал нечёсаный.

– И что? Если бы мы с Великобританией были в состоянии войны, вас бы отправили в Сибирь, на лесоповал. Ну а со шпионами и диверсантами, которые скрываются под личиной инспецов, у нас короткий разговор! – и снова спросил: – Так как?

«Толково ведёт допрос», – подумал Булгаков. И тут же Джексон сдался:

– Чего вам надо?

– Мне лично? Ничего! Это надо вам. А мне просто любопытно, как вам удалось перемещение во времени. Ехали на подножке нашего трамвая?

Тут надо пояснить, что Митя, взглянув на инспеца, сразу признал в нём того самого британского пройдоху, который обвинял Россию во всех смертных грехах – это было накануне президентских выборов. Так что прежде, чем передавать его в НКВД, во всём следовало разобраться. Тем временем, Джексон о чём-то размышлял, но вот, наконец, решился:

– Чёрт с вами! Мне моя жизнь больше дорога, чем все эти интриги ваших и моих соратников.

– Вы это о чём? – удивился Митя.

– Да всё о том же! – усмехнулся Джексон. – Кое-кто там, у вас… в Кремле, в Белом доме или на Лубянке, надумал отстранить Платова от власти.

Митя и сам не понял, что больше всего в этих словах его обидело. Вот если бы Джексон сказал, что заговор возник в РОСНАНО или в Сколково, он бы ничуть не удивился. Даже в правительстве есть несколько человек, которым не стоит доверять. И на Лубянке, и в Ясенево прежде встречались люди, которые за деньги могли бы Родину предать. Но подозревать в интригах ближайшее окружение президента… Это уж точно непростительно!

– Врёшь, гадёныш! – Митя замахнулся телефонным аппаратом, но Булгаков успел его остановить…

Когда Джексона снова усадили на табурет, на нём лица не было. Дрожащим голосом он стал рассказывать о том, как в Лондоне к нему обратился некто, прибывший из России. В МИ-6 заверили, что ему можно доверять. Этот человек сообщил, что во власти сложилась оппозиция Платову, замыслили госпереворот. Ну а поскольку Лондону это явно на руку, почему бы не помочь хорошим людям, которые с уважением относятся к европейским ценностям и институтам. Всё было настолько убедительно, что Джексон согласился. И вот теперь ничего изменить уже нельзя.

– Ребята! Вас же нарочно закинули в тридцать седьмой год! В двадцать пятом вы бы ещё выкрутились, а в тридцать седьмом, при Ежове – всё, хана!

– Но почему именно вас выбрали для этой акции? – допытывался Митя.

– Это объясняется очень просто. Среди московских инспецов оказался инженер, внешне очень похожий на меня. Он уже третий день сидит здесь, в кладовке. Я иногда его подкармливаю – британец как-никак.

– Такой же нечёсаный, как вы?

– Это деталь, на которую никто не обратил внимания, – отмахнулся Джексон.

– Каким же образом перебрались сюда из Лондона?

– Вы меня удивляете! Да за большие деньги вас кто угодно сдаст – и Платова, и директора ФСБ и даже Госдуму в полном составе… Вот и среди разработчиков этого вашего спецтрамвая нашлись покладистые люди, которые изготовили копию специально для меня. Правда, на трамвай у них не хватило ни времени, ни сил, поэтому я отправился в путь… Как же это называется? Ах да, мотодрезина. Не очень комфортно, продувает со всех сторон, но долетел.

– А как она к вам попала?

– Ну это ж не баллистическая ракета! Переправили в одну из прибалтийских стран, и там, с территории британского посольства я и стартовал.

– И где же теперь эта самая дрезина?

Джексон покачал головой и улыбнулся:

– А вот этого я вам не скажу!

– Думаете, ещё пригодится?

– В НКВД тоже есть предприимчивые люди. А фунты стерлингов везде в ходу.

Булгакову показалось, что Мите уже нечем крыть, то есть всё, приехали! Но он ошибся.