На тумбочку царя лягло сразу несколько десятков нот протеста от лидеров мировых держав. От заморского царя пришло целых четыре ноты протеста. Царю и его воеводе запретили въезд во все страны, кроме страны саркабов. Там поддерживали общий шум, но торговлю не останавливали. Царь, сцепив зубы, наблюдал за происходящим. Только мрачнел лицом.

– Да, развернули они против нас кампанию: заморозили выплаты за вывезенные нами же товары, – жаловался царь Горох Кириле Евсеичу, – просто наглый грабеж. Фактически свернули всю торговлю. Да что свернули: товар забрали, а как деньги платить, так кукиш с маслом. Падлы!

– Не печалься, царь-батюшка. Возобновят торговлю, только уляжется шум.

– Да не уляжется. Видишь как взялись. Видно готовят что-то серьезное. Свергнуть меня хотят, а на мое место поставить свою марионетку. Все у них просчитано…

И вот наконец готов был «Судак», ухнул в воду и поплыл, не утонул. Царь пришел лично со свитой посмотреть на судно.

Никита стоял около котла и бодро командовал.

– Так, заливаем воду… Уровень не превышать! Теперь дрова закладываем. Не слишком туго.

– Когда думаешь плыть, Никитка? – Нестор обеспокоено ходил в передней части судна. – Ишь громадина какая, говорил, меньше надо делать. Какие бурлаки такую-то громадину потянуть смогут?

Никита молчал. Котел начал постепенно шуметь, как закипающий чайник. На набережной набралась громадная толпа любопытствующих.

– Ой, глядите, печка на барже. Вот смеху-то.

– Никита Орлович умен, пойдет баржа…

– Да ну, с деда-прадеда вдоль бережка Гороховки да Немы все бурлацкими босыми ногами истоптано. Так и далее будет.

В верхней части котла было сделано нечто вроде манометра, из трубочки и пружинки. Чем более пар давит, тем больше из трубочки выпирает наружу прут, покрашенный в полосочки. Прошло около двух часов и прут вышел почти полностью.

– Ну все, трогаемся, – взволнованным голосом сказал Никита и начал потихонечку отодвигать задвижку на сопло. С шумом вырвалась струя разгоряченного пара, все более разрастаясь позади судна. В толпе зевак, стоявших на берегу, послышался мужичьи возгласы и бабий визг, в городке залаяли собаки.

Вначале медленно, как бы нехотя, судно сдвинулось с места и начало набирать скорость.

– Надо бы прикрыть немного задвижку, а то улетим, – улыбнулся Никита. «Судак» несся по речной глади словно птица, вырвавшаяся на свободу.

– Царь весьма довольным выглядел, – сказал Мокрута, вглядываясь за корму.

– Сколько у нас до Лапотного порта?

– Пешком вдоль реки – дня два перехода. А бурлаки тянут баржу почти семь дней.

– Значит, около ста километров. Сейчас у нас скорость – километров двадцать пять – тридцать в час. Жаль, придется останавливаться, чтобы залить вновь воды. Когда прицепим баржи – больше десяти-пятнадцати не дадим, тем более против течения. Итого, туда – четыре часа ходу, назад – десять часов. Завтра обернемся, может еще и к обеду успеем.

– Это будет истинным чудом.

– Эй, кочегар, дровишек подкинь…

На рев машины из прибрежных сел выбегали люди. И увидев несущуюся баржу, похожую издали на огнедышащего змея, вновь прятались по избам. Через полтора часа запас воды исчерпался, судно замедлило свой бег.

– Ну что же, придется подливать воду. Но котел горячий, можно обжечься, поэтому, осторожно…лицо не приближать. И сначала по чуть-чуть. И руки тряпьем обмотать… – отдавал распоряжение Никита.

Вода полилась в воронку, зашипела, выбросив облако пара. Затем, когда бак был наполнен, пришлось еще около полутора часов разогревать котел до рабочего давления.

– Нда, – сказал Никита, – не рассчитал я немного. Таким образом будем мы добираться намного дольше, чем я думал.