Смотрю на его растерянное лицо, так хочется подойти и стукнуть его, вернув в нормальное состояние.

– А теперь забудь, что я тебе сказал, и никогда больше не вспоминай.

– А-а?..

– Забудь. Иначе и тебя закопают где-нибудь в лесу за городом, а потом и меня. Ну или пустят на опыты, и я даже не знаю, какой вариант лучше.

– Э-э…

– Как информативно, – не удержавшись, все же комментирую его возгласы. – Ты меня понял?

В ответ получаю интенсивные кивки головой. Что-то слишком сильно эта информация его поразила. Такое чувство, будто это ему поставили нейросеть, пока он спал, и сейчас сообщили об этом, а не мне.

– У тебя где-нибудь сохранилось то, что ты видел, когда я был в этом кресле?

– Нет, – быстро ответил он мне. – Там выводилось в реальном времени, без записи.

– Отлично. Твой Анатолий Иванович же ничего не понял?

– Нет.

– Он может рассказать кому-нибудь об этом?

– А что он может рассказать? Ничего толкового.

– Хорошо. Тогда вопрос закрыт, и больше к нему никогда не возвращаемся.

– Стой. Можно только один вопрос?

– Ну?

– Ты сейчас стал явно живее, чем был весь этот месяц, это последствия от того, что сделал я, или причина в чем-то другом?

Вот ведь… и что ему ответить? Если сказать правду, то это раскрыть еще больше ненужных для него деталей. А хотя…

– Это из-за того, что ты пытался сделать.

– А…

– Мы договаривались только на один вопрос.

– Эх, – только и произнес он, замолкнув.

Смотрю на его обиженное лицо, которое словно у ребенка, потерявшего свою игрушку.

– Это из-за нейросети все. И моя апатия, и текущее нормальное состояние, – все же даю ему некоторые пояснения.

Вижу, что моя фраза вызвала у него лишь новые вопросы.

– Все, больше я тебе ничего не скажу. А теперь пообещай мне, что забудешь все, что я тебе только что сказал, как страшный сон и никогда не будешь об этом с кем-либо разговаривать, переписываться или каким-либо другим образом общаться.

– Обещаю, – все же выдавил из себя Коля спустя несколько долгих секунд сомнений. – Даже с…

– Даже с ними, – перебиваю его, поняв, о ком он собрался спросить. – Ты меня понял?

– Да.

– Вот и отлично. Я тогда пошел, – облегченно говорю и вскакиваю с дивана.

– А? – удивленно посмотрел он на меня.

– Что?

– Ничего, – ответил Колян мне, встряхнув головой. – Извини, что так все получилось, я хотел как лучше.

– По правде говоря, все получилось просто отлично. Ты сделал одну важную вещь.

Ловлю на себе его полный удивления взгляд.

– Но что именно ты сделал – этого я тебе не скажу, – отвечаю на невысказанный вопрос и направляюсь к выходу из квартиры.

– Гад ты, Серый! – донеслось мне в спину.

– Колян, я же тебя знаю, если я тебе еще что-нибудь расскажу, то ты же начнешь сам искать информацию.

– Ну я же дал слово!

– Колян, кого ты пытаешься надурить?

Обувшись, оглядываюсь на него. Этот горящий и жаждущий подробностей взгляд… Он неисправим.

– Я тебе больше ничего не скажу, без обид, это для твоей же безопасности. И помни, ты мне дал слово.

– Помню, – тихо буркнул тот. – Пока.

Жму его руку и выхожу из квартиры. Лифт, разумеется, за прошедшее время так и не починили, что же это за такое чудо современной техники, ломающееся настолько часто? Плюнув на лифт, начинаю спускаться по лестнице, тихо напевая веселую мелодию, ведь теперь нейросеть со мной. Да, с ней нужно еще разобраться, но главное – теперь нет того ощущения одиночества, изводившего меня все это время.

По дороге со всех сил держусь и не пытаюсь выйти на связь с нейросетью, лучше дойду и в спокойной обстановке буду пытаться. Не дойдя до дома, сворачиваю немного в сторону, направляясь в поразительно зеленый и тихий дворик, удивительно, как он еще смог сохраниться в наше время, когда все, что можно и нельзя, укатывают в бетон. Лучше там посижу, дома делать все равно нечего, спать не хочется, как и случайно разбудить маму.