Он закурил. Алла соорудила для него пепельницу из язвенно-жёлтой салфетки.

– А ты помнишь, – Пётр выдохнул дым, – я о кристалле спрашивал? Забавный камешек такой?

– Помню, конечно. Позавчера ж было. – Алла сузила глаза. – У неё, что ли, вытащил?

– Да выпал он, видно, когда она там плясала.

– Зря ты всё это затеял, конечно. Впрочем… – Алла воровато покосилась на дверь. – Угостишь сигареткой?

Она зажала сигарету двумя вытянутыми пальцами, как в старых фильмах, приложила её к губам и наклонилась к зажигалке Петра.

– Толку-то от кристалла этого? Или ты сам порасследовать хочешь?

Тяжелый, синеватый дым медленно поднимался над столом, над включённым терминалом, как будто пыльная техника потихоньку плавилась от нагрузки, истошно мигая сигнальными лампочками.

– Любопытно просто, – пожал плечами Пётр. – Да, знаю, чего ты скажешь. Но уж что есть, то есть.

– Ничего не скажу. Чего говорить-то? Любопытно – значит любопытно. А что…

Алла ещё раз затянулась и закашлялась.

– Ох и гадость!

– Пардон.

– А что спросить-то про кристалл хотел? Не ходил к этим мастерам-ломастерам?

– Ходил. Даже… – Пётр задумался на секунду. – Я думал, призрак на кристалле – это вроде как двойник хозяина, этакая копия виртуальная?

– Обычно да. А чего?

– Там не так. Там призрак – девушка, примерно того же возраста, но вот выглядит она иначе.

– Ох, Пётр! – Алла вытащила из стола ещё одну салфетку и затушила в неё недокуренную сигарету. – Уже посмотрел даже? Быстро ты! Вообще, конечно, не советовала бы я тебе туда лезть. Чего ты так добьёшься-то? Только вопросы к тебе лишние будут. Забей! Пусть вон орлы наши этим занимаются.

– Это всё понятно. Просто странно немного. Двойник, который на самом деле не двойник.

– У них там модно теперь так. Или ей не нравилось, как она выглядит.

– Она красивая была.

– Петь! – Алла наклонилась к Петру. – Не забивай голову! Я ж говорю, модно теперь так. У меня дочка всем этим очень интересовалась. У них штуки такие специальные есть, конструкторы, как в игрушках. Можно другую внешность себе сотворить, какую хочешь. Типа двойника, который не двойник, как ты говоришь.

Пётр покачал головой.

– А девчонку жалко, конечно, но она умерла.

– Вопрос, как она умерла.

– Петь, выкинул бы ты всё это из головы! Мерзлячки, призраки… Чего тебе спокойно-то не живётся?

Дым попал Петру в глаза, и он с силой зажмурился.

– Слушай, – сказал он, – а ты не знаешь, кристалл может как-то запомнить, чего с его хозяином происходит? Ощутить это как-то, когда в кармане лежит, и записать?

– Нет вроде, – удивилась Алла. – Не пишет он ничего, насколько я знаю. А с чего ты…

– Мне вчера показалось на секунду, что призрак помнит, чего с девчонкой той произошло. Как будто…

Хлопнула далёкая дверь, и из коридора послышался перестук тонких каблуков – появилась Светка.

Пётр проснулся от духоты – забыл опустить шторы, и колючее дневное солнце теперь слепило глаза. Он лежал на кровати и никак не мог прийти в себя после короткого, но изматывающего сна.

Он помнил, что ему снилось.

Улица, узкая, как чёрный коридор, сквозь которую, царапая колёсными дисками высокий бордюр, продирался служебный фургон. Кривые бордюрные камни, потемневшие, точно гнилые зубы, со скрежетом врезались в колёса, пытаясь остановить машину. Пётр видел самого себя со стороны – он сидел за рулём фургона, упрямо вдавливая в пол педаль газа. Из-под днища машины сыпались искры. Вика поначалу не было; вместо него на пассажирском сидении валялась старая фляжка. Но пото́м, когда скрежет от колёс стал до невыносимого громким, Вик неожиданно объявился, как призрак, почесал бороду и сказал: