Чужими голосами красят вечер.
Впиталась в отношения зима,
И холод равнодушья бесконечен.
Я рад, что ты сегодня не одна,
Что музыка, знакомые и свечи.
А у меня есть чистые листы,
Тепло друзей и время, что всё лечит.
Есть память, а в ней ярким счастьем ты.
Век счастья в этой жизни быстротечен.
Ложится снег, просторы серебря.
День новый будет солнышком отмечен.
Ты научилась обходиться без меня.
Звонки всё реже, и исчезли встречи.
«Говорят, человек не хороший…»
Говорят, человек не хороший
И беспутная жизнь у меня.
Говорят, что я ветреный, всё же
Ни жены, ни детей, ни коня.
Говорят, не достоин я веры.
Не надёжен, и нету любви,
А стихи не имеют напевов,
Да и вряд ли это стихи.
Говорят, что я псих и пройдоха,
И живу только лишь для себя.
Говорят, что я склочник от бога,
Что прожил сорок лет, не любя.
Говорят: На пустом не родится
Никакая на свете молва.
Почему я, скажите, не птица?
Взмах, и в миг под хвостом все слова.
«Ложится маска на лицо…»
Ложится маска на лицо,
Чтобы от глаза прятать душу.
Быть в жизни проще подлецом,
Уклад общественный не рушить.
Быть проще циником скупым,
И хапать-хапать-хапать-хапать…
Углом тупым, не пробивным.
И ждать халяву с неба в лапу.
Жалеть себя. Ругать других.
Во всём искать интриг узоры.
Среди своих в кругу чужих
Вести пустые разговоры.
Срываю маску через боль.
Душа вдыхает облегчённо.
Останусь быть самим собой,
На осужденье обречённым.
Молва без повода нудит,
От скуки всё-то ей известно.
Ну и пускай, ведь мне претит
Быть, как другие. В давке тесно.
Ответ за действия держать
Мне не впервой. Не зря учили
С рождения отец и мать.
Быть может, кто-то на могиле
Моей уронит пару слёз.
Вздохнёт не укрывая грусти.
Я жил открыто и всерьёз.
Давайте груз обид отпустим!
«Я не успел. Вагон последний…»
Я не успел. Вагон последний
Моргнул глазами сожаленья.
Я прозевал. К чему томленья
В вечерний час и в день весенний.
Влюблюсь и полюблю-ка зиму.
Быть может, в ней, в покое снежном,
В молчанье белом и безбрежном
По ветру конь раскинет гриву,
И понесёт меня, не зная
Узды привычки, ведь в надежде
Уже нельзя мне жить, как прежде.
Час пробил, часть пошла вторая.
На перепутье жизнь застыла,
Её сомненьями стреножил.
Теперь не будет так, как было.
Как было, я уже всё прожил.
Теперь иначе. Что же? Время
На всё возможности давало.
Предзимняя пора настала,
Я пожинаю, что посеял.
письмо сестре
Друг мой милый, друг мой дальний,
Вновь на сердце тенью грусть.
Видно, с серостью печальной
В днях январских перегруз.
За окном чертями ветер
Воет, душу теребя,
Будто нет десятилетий,
Я не в Видном – у тебя.
Также вечер, также вьюга
Гладит лапой по стене,
Только видим мы друг друга,
И уютно нам вполне.
Рядом бабушка и мама,
Аня с куклой на полу,
И отец лихой и пьяный:
«Не жалею, не зову…»
Годы-годы, словно спицы
В круговерти-колесе.
Я не скурвился, не спился,
Но с того не легче мне.
Гонит ветер без дороги…
Не прикрытая спина…
Пятна радости в тревоге…
Часто в поиске без сна…
Я дурной. Я сам не знаю,
От чего к чему бегу,
То ли счастие пытаю,
То ли знания беру?
Друг мой дальний, друг мой милый,
Где предел и где покой?
Видно, мне до ямы стылой
Быть лишь с вьюгою одной.
Ах, ты, жизненная вьюга,
Круговерть желаний, дел.
Кажется, заметил друга,
Но час минул – не у дел.
Только ты, моя сестрица,
Рядом в жизненном пути.
Пусть сердечко не томится.
Не печалься, не грусти.
«Снег – вода. Нырну-ка в омут…»
Снег – вода. Нырну-ка в омут
С головой, чтобы не всплыть.
Ледяных русалок гомон
Мне поможет всё забыть.
В мире до лазури белом
Растворяюсь, нет меня.
Звон хрустальный правит телом.
Чувства – брызги хрусталя.
Свет вальсирует с любовью
У снежинок на ногтях.
Страсть кипит ночным безмолвьем
В ярких радужных огнях.