В течение часа откапывали снег лопатой и лыжами, нарубили ножами и той же лопатой огромной количество веток, уложили их тщательно и Андрей рванул сходу на подъем. Синегоров еле успевал за машиной и только на последней трети косогора уперся что было сил в запаску и машина победно ревя, вырвалась на подъем. Обессиленный Матвеич стоял, шатаясь и не верил своим глазам. Андрей вылез из машины, закурил и только головой покачал, глядя вниз. Затем «обрадовал» Синегорова, сообщив, что бензин-то почти весь спалили и даже до Талой не хватит.

– Не переживай, Андрюха, доедем! – ободрил его Матвеич.

– На чем?

– Сколько там осталось? Литров десять? Как раз хватит. Поехали.

Проехав Буюнду, свернули направо и подъехали к старой стоянке оленеводов. Андрей изумленно смотрел на большой дом, сараи, баню: откуда все это здесь взялось?

Синегоров объяснил, что здесь раньше была большая база оленеводов, это когда еще оленей было чуть меньше, чем комаров. Из дома между тем вышел мужик и подошел к машине. Синегоров вылез из машины, поздоровался за руку, поздравил с наступающим.

– Как дела, Никодим? Что, Новый год здесь решил отпраздновать? А водка-то есть?

Хитро улыбаясь, Никодим ответил, что он не один, два охотника здесь, а водки нет, зато есть самогон.

Зашли в дом, в большой комнате жарко пылала печь, на полу стояла праздничная елка, за столом два мужика пили чай, слушая радиоприемник. Было очень уютно, покойно и никуда не хотелось ехать. Но дома ждут!

Пока пили чай, Никодим вытащил откуда-то двадцатилитровую канистру бензина, Андрей быстро перелил его в бак, покурили еще с Никодимом, попрощались и в путь.

К вечеру уже крепчал мороз, появились звезды и Андрей гнал машину сколько позволяла зимняя лесная дорога.

На Талой дозаправились у знакомого старателя и погнали дальше.

И на самой верхушке Тальского перевала закипела в радиаторе вода. Остановив машину, Андрей выскочил, поднял капот, открутил крышку и из горловины вырвался столб пара. Андрей зачарованно глядел на него.

Синегоров, недолго думая, схватил двумя руками ком снега и запихал его в радиатор, потом еще, вода перестала бурлить.

Андрей пытался возражать, нельзя, мол, так, пусть сам остынет, но потом махнул рукой и полез в машину за запасным ремнем вентилятора, старый разлетелся в куски. Поставили новый ремень и уже без приключений доехали домой. Успели как раз к праздничному столу провожать старый год.

И уже встречая Новый год, Синегоров вспоминал о поездке, как о чем-то далеком и нереальном.

Александру Мартыщенко посвящается…

Проезжая заброшенный таёжный посёлок Буюнда, в котором раньше размещалась колония-поселение, оперативники, как всегда, зашли к Сан Санычу. Сан Саныч проживал здесь уже несколько лет, раньше свиней сторожил, а вот сейчас неизвестно что. Дом его никогда не пустовал. То оленеводы, то водители, то охотники. Постоянно на плите кипели два чайника и большая кастрюля с водой.

Так и сейчас, услышав шум мотора, Сан Саныч степенно, в сопровождении дворняжки, вышел из дома, поздоровался и пригласил всех к себе.

В комнате за столом пил чай бригадир оленеводов Егор. Увидев Синегорова заулыбался, встал и за руку поздоровался с вошедшими. Витёк сразу выложил на стол продукты и стал заваривать свежий чай. Разговор как обычно пошел о том, кто проезжал, когда, куда, кто где стоит, чем занимается, где оленеводы. В тайге человек далеко виден, куда бы не забился, в какую глушь, всё равно кто-нибудь видел, кому-то сказал. В городе легче затеряться, чем в колымской тайге.

Из другой комнаты медленно, как сомнамбула, вышел худой мужик в майке и трико, он тихо поздоровался, налил себе чаю и так, стоя, стал пить медленными глотками.