Через пятьдесят километров после Атки подъехали к Поворотному, дальше по трассе поднимался перевал Дедушкина лысина, названный в честь первого начальника Дальстроя Берзина. Но здесь надо было поворачивать направо, в сторону от трассы.

В дороге Коршуков увлеченно рассказывал о системе закаливания Порфирия Иванова, адептом которой он давно являлся.

– Самое главное, – говорил он, – это непрерывность. Если взялся обливаться, то обливаться надо каждый день, невзирая на погоду.

Сам Коршуков обливался каждое утро на улице и зимой, и летом.

– А если мороз за 40 градусов? – недоверчиво спросил Синегоров.

– Ничего страшного, обольюсь и при минус 40, – снисходительно улыбался Коршуков.

Проехали Тальский перевал и вот огни Талой. Подъехали прямо к санаторию, но оказалось, что главврач срочно выехал в Охотоморск на совещание и никого не успел предупредить, что будут гости. Синегоров не стал разбираться, выяснять, а сразу предложил ехать дальше, на Арарат, как втайне и планировал. Коршуков сразу согласился. Что Талая? Здесь многие бывали, а про Арарат не все и слышали. Поехали дальше.

Уже стемнело, ярко светила луна, сверкали звезды, подморозило хорошо. Ехать до Арарата минут 30—40, расстояние всего 30 километров, дорога расчищенная, накатанная. Синегоров планировал заехать к своему другу Сане Маслову, который и устроит ночлег, теплый гараж и охоту. Но как с утра не заладилось так и заканчивалось. Маслова с обеда отправили на дальний участок на три дня. Выручил его друг, прапорщик Казимир, которому Маслов поручил встретить Синегорова. Казимир отвел их в дом на окраине поселке. По правде сказать, окраины тут были со всех сторон, а вокруг тайга. В доме их ждал местный участковый Серега Кашманов. Дом был просторный, четыре комнаты, большая кухня. Синегоров с Казимиром отогнали УАЗ в теплый гараж, расположенный в зоне, за воротами. Арарат – это колония-поселение со своим режимом и своими порядками.

В доме все собрались на кухне и пытались организовать ужин, мешая друг другу. Синегоров выставил всех из помещения и принялся сам за дело, только Кашманову поручив чистить картошку. Коршуков с Пономаревым с интересом осваивались, выходили на крыльцо подышать морозным воздухом и полюбоваться на ночное небо. Мороз крепчал, звезды светили все ярче, а все вокруг завалено чистейшим снегом. Скоро стол был накрыт и не успели расположиться, как в дверь постучали, – заявился Казимир с сумкой в руках. В тот день Синегоров впервые встретился с Казимиром, будущим его постоянным спутником во всех почти поездках по Колымской тайге.

Несколько смущаясь, все-таки два подполковника из областного УВД и майор из РОВД, Казимир достал из сумки литровую бутылку и поставил на стол.

– Это что? – заинтересовался Михалыч.

– Это напиток моего приготовления, – скромно ответил Ка-зимир.

– Нет уж, давайте водку, – твердо сказал Синегоров, с пред-убеждением относившийся к самогону, и убрал бутылку со стола. Разлив водку по стаканам, на два пальца и не более, посмотрел на Михалыча. Пономарев встал, приосанился и произнес тост:

– Вот мы проехали 300 километров, ехали без приглашения и толком даже не зная, куда, а нас встретили, обогрели, устроили. Предлагаю выпить за всех нас, за друзей и коллег.

Тост дружно поддержали и принялись за еду. Отварная картошка хорошо подошла к разогретым котлетам, приготовленным женой Синегорова и квашеной капустой, того же изготовления. И как обычно, жареная кета, красная икра, соленая горбуша, копченый палтус, сало, колбаса. Под такую закуску грех было не выпить. И Михалыч после третьего тоста предложил попробовать все-таки изделие Казимира. Попробовали и пришли в изумление. Первая проба как то всех взбодрила, просветлила и настроила на очень жизнерадостный лад.