– Спасибо! – похлопав по рукаву одетого в камуфляж техноориентала, выпустившего трап, из вертолёта навстречу ей выскочил молодой нативный горец со штативом и камерой на плечах. Осторожно спускающаяся по трапу феминодендрофил с модной стрижкой, в красивой вышитой дублёночке, сердито дернула его за руку и с раздражением взглянула на Шушу.

– В Тотьму заказывали? – иронично спросил камуфлированный.

– Ага, – кивнула Шуша и протянула удостоверение.

Пока он, освещая фонариком кожаную книжечку, пытался разглядеть, что там написано, Шуша оглянулась, почувствовав взгляд в спину. Позади лежала освещенная прожекторами вертолёта площадка с небольшим павильоном ожидания, снег шёл всё сильнее и сильнее.

Феминодендрофил умоляюще уставилась на неё из-под козырька павильона. Внезапно она сорвалась с места и подбежала к Шуше, цокая по бетонным плиткам каблучками модных сапожек.

– Вам ведь в Тотьму? Ну, пожалуйста, ну, скажите им! Ну, мы же просто репортаж снимали! Ну, ведь народ должен…

Шуша отрицательно покачала головой. Она ничего не могла предложить ей.

– Ну, пожалуйста! У нас эфир в полночь! Мы должны доснять и вернуться!

Техноориентал в камуфляже дёрнул Шушу за плечо. Она обернулась.

– Пошли!

Шуша ещё раз виновато посмотрела на корреспондентку, развела руками и вошла в вертолёт.

Пилот, худенький, маленький болотноориентал и впрямь был совсем молодой. Шуша покачала головой:

– Ну и зачем нужно было так понтоваться?

Он захихикал:

– А что, вы пожалуетесь?

– Мне просто кажется, что сотрудников МЧС население должно уважать. А уважение возникает в результате соблюдения правил обеими сторонами.

– То есть, жаловаться не будете? – уточнил пилот. Шуша, подумав, отрицательно покачала головой.

– А знаете, как меня с утра эти журналисты достали? – сказал он. – Я ведь уже четырнадцать часов в воздухе, и меня никто не сменил! Они ведь, сволочи, с трёх ночи лезут и лезут, лезут и лезут! А кто их разыскивать-то в этих лесах будет, а?

Он с яростью стукнул по подлокотнику, и Шуша с удивлением обнаружила на его лице неподдельную злость.

– А мы и будем! Никто, кроме нас! Вы в курсе, вообще-то, тут, у себя, что такое – выуживать прячущихся из леса?! Туда ведь ещё и разные там искатели приключений подались… из местных! Да мы задолбались уже: только сядешь, – команда на взлёт, только сядешь, – команда на взлёт! Неужели нельзя просто народ…

– Так. Мы взлетаем или как? – положив руку на плечо пилоту, тяжело спросил техноориентал.

Теперь Шуша разглядела, что он довольно-таки хронологически одарённый. Пилот несколько раз вздохнул, успокоился и уже мирным тоном произнёс:

– Идите в салон. Через час будем в Тотьме. Садитесь, Иван Евгеньевич, – кивнул он техноориенталу на соседнее кресло.

В пустом салоне вертолёта Шуша слегка задремала, размышляя над причудами психики разумных. Вот обычные обывательницы – официантки и прочий персонал гостниничной столовки, – после Шушиного безапелляционного заявления о возможном конце света почему-то сразу успокоились и принялись обсуждать сугубо бытовые проблемы, вроде возможного повышения цен на рынке из-за отъезда из города многих жителей. Одна только исконная земледелица Брендискокова, покачав головой, мимоходом заметила, что внучков она всё-таки отправит в Молочное к родственникам. Казалось бы, желание спастись должно было продиктовать этим феминопредставителям совсем другую модель поведения, но то ли они считали, что помирать вместе со всем миром веселее, то ли представление о масштабе бедствия, о том, что перестать существовать однажды может действительно весь мир, а не только знакомые и привычные пейзажи Вологодчины, не укладывалось в их голове.