Отец семейства вечно издерган, в его ушах постоянно стоят требовательные крики и визги, доносящиеся из гнезда. Самец в дикой природе беспрестанно охотится, несясь после удачного «рейда» как сумасшедший обратно в гнездо с добычей, где его уже ждут голодные птенцы, которые тут же окружают отца и буквально отнимают у него еду. Когда малыши подрастают, самец к ним уже не приближается, а зависает в воздухе над гнездом, сбрасывая груз с безопасной высоты и тут же снова улетая на промысел.

В дикой природе сипухи обычно живут недолго. По статистике лишь одной из пятнадцати удается прожить хотя бы год. Их сбивают машины, так как они часто летают на высоте, не превышающей высоту грузовика или даже легковушки, а яркий свет и шум на дороге сбивают их с толку и дезориентируют. Они погибают, влетая в оголенные провода, и насмерть травятся мышами, съевшими отраву, – совы в принципе крайне подвержены отравлениям. Пожалуй, основной причиной снижения популяции сипух является потеря естественной среды обитания. Периодически птенцы становятся жертвами домашних кошек, которых выпускают гулять на улицу, не говоря уже о енотах, рысях, пумах, койотах, более крупных видах сов – таких как пестрая неясыть, – или других птиц – полевых луней, ястребов и орлов. Напав целой стаей, сипуху способны заклевать насмерть и более мелкие птицы, типа воронов и даже ворон. Хуже всего, пожалуй, то, что их отстреливают люди, из нелюбви к пернатым хищникам или даже просто «для развлечения», несмотря на то что это является нарушением федерального уголовного кодекса и за это полагается реальный срок в придачу к большому штрафу. Одна из пятнадцати сипух, которой посчастливилось дожить до двух лет, неизбежно сталкивается со всем этим. В дикой природе самка обычно откладывает по одному яйцу в день пять дней подряд. Через некоторое время птенцы вылупляются, также по одному в день – каждый не только на день младше, но и меньше предыдущего. Растут они быстро, но первенец всегда будет самым большим и сильным в помете, второй будет поменьше и послабее, а последний – самым слабым и маленьким. Первыми родители всегда кормят самых сильных и агрессивных птенцов, пока те не наедятся. В урожайный год выживают все, но если пищи немного, младшие гибнут от голода. Это может показаться жестоким, но лучше уж так, чем недокормить и погубить всех.

Конечно, некоторых слабых, «бракованных» и травмированных сов, которым удается дожить до случайной встречи с добрым и сердобольным человеком, приносят в центры реабилитации, как моего совенка.

У нас в Калтехе многие прирученные совы привязывались к одному определенному ученому и обретались в основном у него в кабинете. Хотя, сказать по правде, в их распоряжении быстро оказывался весь этаж. Дикие совы жили все вместе в птичниках, расположенных в длинных и пригодных для полетов амбарах рядом с основными зданиями. Мне посчастливилось работать в команде энтузиастов над действительно важными проектами, причем в расслабленной, дружеской и теплой атмосфере. В наши задачи входило как можно более пристально наблюдать за птицами, чтобы как можно лучше их понять. Доктор Пэнфилд сам почти двадцать лет регулярно забирал свою сову к себе домой.

Из-за отсутствия видимых половых признаков, отличить самца совы от самки на глаз не сможет даже специалист – для этого требуется небольшая хирургическая операция, обнажающая гениталии. Мы с доктором Пэнфилдом оба не горели желанием класть своих птиц под нож, так что их пол нам пришлось угадывать. Мы сошлись на том, что у нас обоих самцы, однако к вящему удивлению и огорчению Пэнфилда его «любимец» к пятнадцати годам таки снес яйцо.