Неужели Линда только что подтвердила, что Кайл Леннард был с Элайзой в ту самую ночь?

Не знаю, сколько времени я уже таращусь на Линду, пытаясь собраться с мыслями. Она уже поднимается, чтобы уйти, и только тогда я решаюсь заговорить:

– Подожди…

Линда садится обратно. На ее лице нет возмущения или насмешки, как обычно. Она растеряна. Видимо, ровно так же, как и я.

– Хочешь сказать, он подтвердил, что в ту ночь они?..

– Да. Но она была согласна, – быстро добавляет Линда.

– Почему ты так уверена? Где была ты в тот момент?

Удивительно, но сейчас Линда не ведет себя враждебно, и, кажется, впервые мы с ней говорим об Элайзе без ругани. Может, она наконец расскажет правду о той ночи.

Опустив локти на стол и придвинувшись ко мне, она осторожно говорит:

– Ты тогда уже спала. Мы все ушли на задний двор. Решили продолжить тусовку у костра. Но Элайза так надралась, что еле держалась на ногах. Она захотела пойти спать, и Кайл… – она запинается, прикусив губу, а затем продолжает: – Он сказал, что поможет ей дойти до комнаты. Через какое-то время он вернулся и сказал, что она уснула.

Я не знала всего этого прежде. Потому что, когда я ушла наверх, Элайза была еще практически трезвая. Теперь пробелы той ночи начинают заполняться. Благодаря, черт возьми, Линде. Кто бы мог подумать? Впервые мне не хочется врезать ей, когда она так близко. И я не хочу, чтобы она заткнулась. Я жду, что будет дальше.

– И он сказал тогда, что они… переспали? – неуверенно спрашиваю я.

– Нет. Тогда он сказал, что просто уложил ее спать… – Она качает головой, наблюдая за моей рукой, которой я крепко сжимаю пластиковую вилку. – А потом, когда я наедине спросила его, почему так долго, он сказал, что они… Ну, ты понимаешь.

– Насколько долго он отсутствовал? – произношу я с таким выдохом, будто не дышала последние минут пять.

Линда хмурится, сжав зубы. Так, будто ей больно говорить это:

– Достаточно долго.

Вдруг – треск. Вслед за настороженным взглядом Линды смотрю на свою руку и вижу в ней сломанную пополам вилку.

– Боже… – растерянно шепчу я. Множество противоречивых чувств наполняет мою грудную клетку, и ярче всех этих чувств – злость. Чистая, неприкрытая злость. – Какого черта ты говоришь мне об этом только сейчас? – шиплю я.

Оглядевшись по сторонам, Линда отвечает:

– Я хочу знать, почему ты считаешь, что это не могло произойти по ее согласию? – Она наконец поднимает взгляд.

– Линда… – я раздраженно вздыхаю, потирая переносицу. – По-твоему, взаимное согласие – это когда девушка пьяна настолько, что даже на ногах не может стоять? – выпаливаю я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Я в бешенстве, но не хочу, чтобы наш разговор слышала вся столовая. На нас и без того многие стали оборачиваться.

Она задумчиво отводит взгляд, и я продолжаю:

– Во-вторых, Элайза знала, что ты давно пускаешь слюни на Леннарда. Она была твоей лучшей подругой. Ты знаешь, она бы ни за что так не поступила с тобой!

– Черт…

– И в-третьих, травмы на ее теле говорят сами за себя, – я устало потираю пальцами глаза. Я говорила все эти слова уже так много раз, что прихожу в ужас от осознания, что меня больше не бросает в дрожь от этого. Я привыкла.

– Но этого не было в отчетах… – шепчет Линда, качая головой, будто до сих пор не желает верить, что все это – правда. – Почему ты так уверена?

– Рейли видела первоначальный отчет. Тот, который потом «отредактировали», – я изображаю в воздухе кавычки, раздраженно фыркая. – Линда, разве у нее были еще причины убивать себя?

– Мы с ней, конечно, были лучшими подругами. Но ты была для нее ближе всех, Изи, – вдруг говорит она, и от этого мне становится одновременно тепло и больно в груди. – Если ты считаешь, что это могло быть единственной причиной, то… – она замолкает, пожав плечами.