Овдовев из-за элементарной невнимательности гинекологов, запустивших рак, оставил городскую квартиру дочке с внуками, а сам перебрался на постоянку сюда, на дачку. С собой взял пожилого кота и проигрыватель с изрядным комплектом винила.

Грядки до сих пор держали форму благодаря армейской резинотехнике, краски для забора и стен-рам-фронтонов хватит надолго… Котел в домике – на жидком топливе, а этого добра тоже запасено. Живи – не хочу! Скучновато без жены, да что уж теперь. Зато привык держать себя в форме, ежедневные прогулки- походы по десятку-два верст дают тонус на зависть всем тренажерам. И перекладина, гири-гантели в наличии, не ржавеют. К питью-курению, слава Богу, не пристрастился. И не жалел.

В этот вечер все вроде шло как обычно, Васильич прогуливался. Называют стариком, и ладно. Ему же проще. Пусть думают – старый, хилый, алкаш к тому же. Ладно-ладно. Мало кто знал – в свои шестьдесят с лишним он запросто мог вагон-другой раскидать. Пешком пройти… да сколько надо, столько и пройти. Рвануть стометровку – легко. И двести-триста метров. Прыгать, правда, не силен, да и в молодости с этим не дружил, а отжаться-подтянуться – не хуже очень многих. И подружку Дарью периодически после баньки порадовать не только разговорами под пивко, хотя она вдвое моложе.

А тут послышалось… Нет, не послышалось, вполне четко донеслось, недалеко: резкие пистолетные хлопки солидного калибра, отрывистый гранатный удар, две короткие автоматные очереди, еще хлопки, пауза, а потом одиночный – автомат. И тишина. Все это – рядом, с дороги, отходящей от яхт-клуба с казино и прочими боулингами. Он как раз мимо в свою вечернюю прогулку трусил. И не надо бы лезть пялиться на свежую перестрелку, да вот не удержался.

Там, в полукилометре от шоссе, они и обнаружились. Лежащий на обочине извилистой дороги мотоцикл. Инкассаторский фургончик впритык, боковая дверца напрочь снесена (гранатой?), в кабине двое в униформе явно неживые. У дыры на месте дверцы еще один, с автоматом, под ним растекается красное, но не краска. Один посторонний у самого кузова, другой поодаль, возле двухколесного коня. Все вроде уже остывают.

Как подбежал, самый дальний приподнялся и, сука, к Мужику свою ручонку протянул, а в ней железка виднеется. Глаз у отставника наметанный – явно не пугач там, серьезный ствол. «Старик» с линии выстрела кинулся вправо – туда лежащему на правом же боку целить не с руки, подскочил, по кисти врезал. А он, гадина, видно, уже в дороге к архангелам был. Откинулся, красную пену из дыхалки выдал, и готов. Импортный пистоль, побольше «ТТ», отлетел аж под микрик. Ну, не доставать же.

Советские прапорщики, как и офицеры, бывшими не бывают. Если что-то где-то осталось без догляду, надо посмотреть. Отставник зыркнул по сторонам – никого. Ну кто такую возможность упустит? Лопухом полным надо быть, чтоб не взглянуть, на какое сокровище эти два покойника позарились.

Поинтересовался. Мешочков типичных груда, не менее полусотни. Видать, не первую точку этот фургончик оприходовал. От одного казначейство не обеднеет – рассудил будто не своими мозгами. Ну, и прихватил. На те, которые пошире да потолще, даже не смотрел, выбрал самый маленький, вроде кисета. Зато на нем прилепленная бирка с характерным символом, обозначающим валюту Дяди Сэма. То, что надо. По весу прикинул – около килограмма. Нормально, даже если там одни десятки. А это – вряд ли. Но, когда отходил, лежавший у дверцы человек в синем зашевелился. Надо же! Лужа под ним – явно не нарисованная, а он на тот свет не торопится… Живучий! Мелькнула мысль – если глаза откроет, придется стопорнуть, помочь. Обошлось. Опять затих.