Данная теория критически оценивается большинством авторов, рассматривающих соучастие в качестве самостоятельной формы преступной деятельности[36]. Индивидуальная ответственность лица за совершение преступления относится к числу фундаментальных принципов уголовного права. Основанием уголовной ответственности любого соучастника является совершение им деяния, содержащего признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом (ст. 8 УК РФ). Следовательно, основания и пределы ответственности соучастников обусловлены умышленными действиями (бездействием), совершенными лично каждым из них. Как известно, при эксцессе исполнителя остальные соучастники отвечают не за фактически содеянное исполнителем, а в пределах ранее согласованного совместного замысла. Добровольный отказ исполнителя от совершения преступления не исключает ответственности других соучастников. Смягчающие или отягчающие обстоятельства, относящиеся к личности одного из соучастников (в частности, исполнителя), учитываются при назначении наказания только этому соучастнику (ч. 2 ст. 67 УК РФ). Таким образом, каждый соучастник участвует не в «чужом» для него преступлении исполнителя, а сам совершает его. Каждый соучастник вносит свой вклад в преступную деятельность соответствующей группы, включаясь тем самым в механизм совместного посягательства на охраняемые уголовным законом общественные отношения.

Вместе с тем в некоторых предусмотренных законом случаях ответственность исполнителя оказывает влияние на квалификацию деяний других соучастников. Объединяя свои усилия с целью совершения преступления, все соучастники заведомо осведомлены о характере предполагаемого деяния исполнителя. Именно исполнитель окончательно реализует замысел соучастников. От того, насколько ему удалось воплотить их общие намерения, зависит и ответственность каждого из них. Так, объем действий соучастников является одним и тем же при выполнении исполнителем как оконченного, так и неоконченного преступления. Однако если исполнитель смог осуществить лишь приготовление к преступлению или покушение на преступление, то и деяния иных соучастников квалифицируются как соответствующие стадии неоконченного преступления (ч. 5 ст. 34 УК РФ). В связи с этим нами разделяется комплексный подход к проблеме, согласно которому уголовная ответственность каждого соучастника самостоятельна, строго индивидуальна, реализуется только в пределах личной виновности, но в некоторой степени в соответствии с законом она определяется уголовно-правовой оценкой деяния, совершенного исполнителем[37].

Как считает Р.Х. Кубов, выделение соучастия в самостоятельный институт оправданно с теоретической и прикладной точек зрения, поскольку он представлен в нормах не только Общей, но и Особенной части уголовного закона, прямо влияет на квалификацию преступлений, назначение наказания. Соучастие является дискретным институтом, складывающимся из взаимно корреспондирующих групп относительно обособленных нормативных предписаний. Об этом свидетельствует смысловое соподчинение соответствующих норм Особенной части УК РФ и норм о соучастии, расположенных в Общей части УК РФ. Институт соучастия вышел за рамки Общей части и приобрел принципиально новые функциональные характеристики. Он стал не только теоретической основой для определения сложных форм соучастия, но и формально-юридической основой для криминализации деяний, выражающихся в участии в сложных формах группового преступного взаимодействия (бандитизм, незаконное вооруженное формирование, преступное сообщество и т. д.)