– А я с этим делом теперь и не спешу, Макар Лукич, – усмехнулся парень в ответ. – И без того забот хватает. Вон, с одним только булатом теперь дел будет столько, что забегаешься. А по весне ещё и в полевые лагеря ехать. А там и до экзаменации недалече будет. В реестр писаться надобно. Я ведь хоть и мастеровой, а всё одно казак.

– Ну, может, оно и верно, – подумав, кивнул Лукич. – Гриш, я чего пришёл-то. Мне б коня перековать.

– Так приводи, сделаю, – развёл мастер руками. – Подковы у меня готовые имеются, так что быстро управимся.

– Добре. Завтра, опосля заутрени буду, – кивнул казак и, попрощавшись, вышел.

– От ведь удумал ты мне докуку, – вздохнул кузнец, растрепав пальцами чуб. – Цельный месяц почитай в пути.

– Зато после долго с железом всяким будем. Глядишь, к ярмарке с пяток кинжалов булатных откуём и деньгой разживёмся, – нашёлся Матвей.

– От ведь вьюн, – рассмеялся Григорий. – Добре, посмотрим, что круг казачий скажет.

– Сами тебя из станицы в дорогу выпихнут, – не сумел промолчать парень.

– Чего бы? – не понял мастер.

– Так дядька Макар тебе уж сказал всё. Оружие булатное казакам всегда потребно. В бою-то оно понадёжнее иного будет. Сам про то лучше меня знаешь.

– Тебя вроде молоньей стукнуло, а гуторить ты стал так, словно университет городской закончил, – проворчал кузнец, удивлённо рассматривая собственного сына.

– Привыкай, бать. За мной теперь много всякого странного будет, – вздохнул Матвей, разводя руками.

– Это с чего? Неужто опосля болячки той?

– Угу. Сам видел. Я про булат сам не знаю, откуда узнал. И теперь сны всякие вижу. Да только неприятные те сны. Страшные, – еле слышно признался парень, пытаясь хоть как-то оправдать свои знания и несуразности.

– Сны, значит, – так же тихо протянул Григорий. – А про что хоть сны-то?

– Война будет, бать. На востоке. Далеко. У самого океана. С Японией какой-то воевать станем.

– Когда? – моментально подобрался казак.

– Года через полтора-два, точнее не скажу, – снова вздохнул Матвей.

– И как?

– Плохо, бать. Проиграет Россия. Всякие иные державы всё делать станут, чтобы мы победить не смогли. Да ещё и генералы наши толком командовать не смогут.

– Хреново, – помолчав, неожиданно высказался казак.

Это был первый раз, когда кузнец позволил себе бранное слово. Впрочем, Матвей его прекрасно понимал. Кивнув, он тяжело вздохнул в который уже раз и, махнув рукой, добавил:

– Я потому и хочу хоть как станичников наших вооружить оружием добрым, чтобы в станице вдов поменьше стало. Да только не знал, как тебе объяснить это всё.

– Понял я тебя, Матвей. Ты в следующий раз, как чего увидишь, не молчи. Сразу мне рассказывай.

– Неужто поверишь?

– Поверю, – помолчав, решительно кивнул казак. – Не для того тебя Господь уберёг, чтобы ты глупость какую болтал. Видать, через сны твои он нам знать даёт, что делать надобно.

– Ну, может, оно и так, – растерянно проворчал парень, не ожидавший такого далеко идущего вывода от этого молчаливого, сурового казака.

Высокий каурый мерин шёл ровной, размашистой рысью, негромко всхрапывая, когда Матвей срубал очередную лозу, на которую была надета старая папаха. По выражению старого Елизара, начинать надо с малого. Так что рубить лозу на полном скаку парню предстояло ещё не скоро. Прежде нужно было научиться работать оружием так, чтобы не представлять опасности для самого себя. Первая попытка Матвея взмахнуть шашкой едва не стоила мерину ушей. Пользоваться шашкой, как оказалось, стоя на земле, он умел неплохо, а вот в седле сразу не получилось. Приходилось учитывать то, чего в пешем порядке не было.