Спустившись на ледовый тракт, сотник оглянулся, невольно залюбовавшись Ратным. В те времена селенья так ставили, чтоб с реки глянулись, ибо реки – дороги. Несмотря на все трудности, похорошело в последнее время Ратное, во многом – Мишиными стараниями, тут уж что и говорить.

Раньше-то почти все избы в Ратном топились по-черному. Многие – несмотря на сырую болотистую местность – еще строили по старинке, закапывались в землю этакими полуземлянками, даже и доски на пол не стелили, оставляли так. Входя в такое жилище, приходилось не подниматься на крыльцо, а спускаться на три-четыре ступеньки вниз, словно в погреб. Окошки в домах служили скорее для вентиляции, чем для освещения, вытягивая с очага дым, и либо затягивались бычьим пузырем, либо просто задвигались дощечкой. Так и назывались – волоковые.

А вот в последнее время в Ратном много чего появилось, в том числе и роскошные, по здешним меркам, дома – с резными крылечками, с сенями, на высоком подклете, в коих хранились нужные для хозяйства вещи.

Выстроили в Ратном и шикарную пристань с гостевым домом, торговыми рядками и прочей инфраструктурой. От села к главному – грузовому – причалу шла вымощенная булыжниками дорога, вдоль которой как раз и располагались рядки вместе с амбарами. Гостиницу же – постоялый двор – на самом бережку поставили в складчину местные богатеи. Роскошный двухэтажный домина, корчма, где варили пиво, медовуху и бражку не только по праздникам, но и во все иные дни, периодически – чтоб было. Тем более что разлитый по запечатанным глиняным кувшинчикам (местное производство) хмельной товар в сезон расходился быстро, как горячие пирожки. Так же влет уходили «пивные» плетеные баклажки – из лыка и липы. Собственно говоря, сезонов было два – зимний и летний, в иное время, когда только становился лед или, наоборот, в ледоход – никаких проезжих путей не имелось практически повсеместно. В свое время римляне до этих мест не дошли и дорог не построили.

Когда-то Михайла задумал было своими силами вымостить-починить зимник (чтоб был и летником) в сторону Нинеиной веси и дальше, на выселки, да воевода дед Корней на пару со старостой Аристархом вовремя отговорили юного сотника от этой дорогостоящей и пропащей затеи. И правильно отговорили: при почти полном господстве натурального хозяйства дороги как-то не очень-то и нужны были. Строго говоря, и в летний-то сезон прибыль от продажи алкоголя, пирогов, свечек и прочего исходила лишь от торговых караванов, ладей, идущих по пути «из варяг в греки» и обратно. Караваны, конечно, в сезон появлялись периодически, но не слишком-то и часто. Соседям же здесь, в Погорынье, ни пиво-бражка, ни пирожки были как-то не очень нужны – сами пекливарили. Правда, в голодное время меняли пирожки на свежую рыбу, кою ратнинцы нынче брали из милости: мол, рыбы-то мы можем и сами наловить, а вот вы где до конца лета-осени муку возьмете?

Прокатившийся по всем русской земле страшный голод последних трех лет ратницы пережили куда лучше соседей, всегда были с хлебом. Потому как применяли трехполье, сажали озимые… Все как советовал Михаил Лисовин. А ведь поначалу-то как артачились, особенно скот ради навоза разводить! Ничего, постепенно привыкали… Правда, далеко не все. Да и не все тут смердами-земледельцами были, большинство – воины, да не простые, а как бы сказали в Европе – риттеры, шевалье, дворяне! Ведь село Ратное носило такое название не зря.

Около ста лет назад, повелением князя Ярослава, прозванного за морем варягами Ярислейбом Скупым, а позднейшими историками – Мудрым, сюда, на границу бывших древлянских и дреговических земель, определили на жительство сотню княжеских воинов с семьями. С тех пор по первому призыву князя киевского, а позже туровского, все, способные носить оружие, жители Ратного нацепляли на себя кольчуги с шеломами и садились в седла. Село было богато и многолюдно, так как по жалованной княжеской грамоте не платило никаких податей, рассчитываясь с князем за землю и привилегии воинской службой. Да и землю эту никто не мерил, как, впрочем, лесные, рыбные, бортные и прочие угодья, которыми пользовались жители Ратного. Пользовались по праву сильного, поскольку отвоевали эти угодья с оружием в руках у местных, поощряемых на сопротивление языческими волхвами.