Толстяк зашел в юрту и вскоре вышел из нее, пятясь. Следом за ним вышел воин в богатых одеждах. Был он без оружия, но по левой щеке тянулся старый шрам от сабельного удара.

Толстяк дернул Алексея за веревку:

– Поклонись, урус, нойону, если не хочешь голову потерять! – прошипел он.

Алексей поклонился – голова дороже. Так вот он какой, нойон Неврюй!

Мурза милостиво кивнул и удалился.

Толстяк рукавом отер вспотевшее лицо, улыбнулся:

– Мурза – да пусть продлятся его годы – одобрил покупку. Служи мурзе честно, и он не забудет оделить тебя милостью.

Ха, не забудет! Да у мурзы таких рабов не одна тысяча, небось. Для славянина почти все моголы на одно лицо – так же и мы для них.

Толстяк развязал веревку.

– Можешь называть меня Кутлуг. Я заведую всем хозяйством досточтимого Неврюя, рабами распоряжаюсь тоже я. Идем к кузнецу.

Алексей еще удивился про себя: ему подковы не нужны, что у кузнеца делать?

Кузнец был тоже раб.

– Давай левое ухо. – Кузнец взял клещи.

Острая боль – и Алексей ощутил в ухе непривычное инородное тело. Пощупал пальцами – медное кольцо. Черт! Как лошадь заклеймили, или барана. Но выхода уже не было.

Кутлуг тем временем поторопил его:

– Идем, покажу тебе твое место и объясню обязанности.

По-русски Кутлуг говорил плохо, но понять его можно было. Как в дальнейшем узнал Алексей, Кутлуг мог изъясняться на многих языках – русском, татарском, армянском и даже греческом, что совсем уж было удивительным. Оказалось, он ездил иногда в Крым, к генуэзским купцам, продавал и покупал рабов.

– Спать будешь здесь! – привел его Кутлуг в сарай с глиняными стенами и крышей из тростника. – Кормить будут утром и вечером. Работать будешь водоносом. Эй, Арам! – это Кутлуг бросил седовласому армянину. – Покажи новому водоносу, где брать воду и куда носить. Да пошевеливайся, старая развалина!

Развернувшись, Кутлуг ушел.

– Как звать тебя, новичок?

– Алексей.

– Из русских, – утвердительно сказал Арам.

– Угадал.

– Дело нехитрое, ты светловолос и сероглаз. И Кутлуг с тобой по-русски говорил. Бери кувшин, он в углу стоит.

Кувшин оказался глиняным, с двумя ручками и довольно большим. Алексей прикинул – литров на двадцать пять – тридцать. Он поднял его и поставил на плечо. И тяжел! Даже пустой килограммов семь-восемь весит.

– Идем, только не торопись.

Причину этой просьбы Алексей понял сразу – Арам заметно прихрамывал.

Так они дошли до ручья, который был метрах в трехстах.

– Воду будешь брать здесь и носить ее к юртам для приготовления пищи. Скот на водопой гоняют ниже по течению. И не вздумай прохлаждаться! Жены воинов нажалуются, что ты плохо работаешь, что воды не хватает, и ты отведаешь кнута. Поверь, это очень больно.

– Искупаться-то можно?

– Окунись, а то смердит от тебя, как от старого козла.

Алексей быстро разделся донага и вошел в ручей.

Дно ручья было плотное, глинистое, вода уже прогрелась солнцем, но бодрила. Ручей мелкий, максимум по пояс, вода чистая: видно было, как шарахнулась в сторону стайка мелких рыбешек.

Алексей окунулся с головой, и от волос его расплылось облачко грязи. Зачерпнув прибрежного песка, он потерся им и смыл его с себя.

– Ух, хорошо!

Выбравшись на берег, оделся. Еще бы одежду постирать надо, но это уже чуть попозже.

– Идем. – Арам припадал на левую ногу и шел медленно.

Они добрались до становища.

– С центра начинай. Там юрта тысячника, у него жена вредная, все время ругается.

Подошли к юрте, и Арам крикнул:

– А вот вода! Свежая вода!

Из-за юрты вышла служанка, кивнула:

– Иди за мной.

За юртой было нечто вроде хозяйственного двора. Висел на треноге большой котел, горкой лежал кизяк, несколько поленьев. Немного дальше – деревянное корыто.