. В публично-состязательном судопроизводстве должны уважаться интересы частные и общественные, защищаемые как государством, так и представителями общественности. В литературе отмечается, что интересы являются первоосновой, составляющей качественную определенность публичного и диспозитивного начал в уголовном судопроизводстве113. В связи с этим целесообразно выделить еще один принцип, который можно именовать принципом уважения законного интереса. Причем речь здесь идет не только об интересе ущемленном, но и о любом ином интересе, предусмотренном законом. Данный принцип также охватывает аспекты расширения свободы обжалования как формы правовой защиты прав и законных интересов участников уголовного процесса114.

Проблема «общественных помощников сторон» (общественная защита, общественное (народное) обвинение) в теории уголовного судопроизводства решается не однозначно. Их компетенция нуждается в определенных ограничениях. При наделении таких субъектов субсидиарными (замещающими) правами не исключены последствия, подрывающие саму возможность осуществления правосудия. Субсидиарная общественная защита способна действовать помимо воли обвиняемого, к примеру, когда обвиняемый признал свою вину, а общественный защитник, вопреки его решению, продолжает осуществление своих функций, чем фактически принуждает своего подзащитного к активному противостоянию стороне обвинения. Так право на защиту превращается в обязанность, что соответствует розыскному порядку115. А субсидиарное общественное обвинение может стать фактором бесконечного течения процесса и существенно осложнить положение стороны защиты116. Жестким препятствием для этого является принцип недопустимости повторного привлечения к ответственности за одно и то же деяние, находящийся в тесной связи с принципами недопустимости поворота обвинения к худшему при пересмотре судебных решений (ч. 3 ст. 360 и ст. 405 УПК) и авторитетности судебного решения (ст. 90)117.

В отечественной юридической науке уголовная ответственность традиционно понимается как правовое последствие совершения преступления, заключающееся в применении к виновному государственного принуждения в форме наказания118. При этом господствующей является точка зрения, согласно которой институт привлечения к уголовной ответственности отождествляется с привлечением лица в качестве обвиняемого119. А некоторые авторы даже полагают элементом (или «необязательным этапом») уголовной ответственности институт подозрения120. Это не удивительно, поскольку аналогичная позиция часто закреплялась в законодательстве. Так, законодатель в ст. 2, 58^>1 УПК РСФСР и ст. 1070 ГК РФ, употребляя два термина («привлечение к уголовной ответственности» и «осуждение»), разделил их, как бы предполагая, что сначала наступает ответственность, а затем – осуждение. Более того, в ст. 299 и 300 УК РФ привлечение к уголовной ответственности напрямую связывается с подозрением и обвинением лица в совершении преступления. В аналогичном смысле употреблен термин «привлечение к уголовной ответственности» в ст. 16 Закона о статусе судей121. Глава двадцатая УПК РСФСР среди прочих полномочий судьи до судебного разбирательства предусматривала следующие: возможность прекращения уголовного дела и необходимость вручения копии соответствующего постановления «лицу, привлекавшемуся к уголовной ответственности» (ст. 234). Кроме того, уголовное дело направлялось для дополнительного расследования в случае «наличия оснований для привлечения к уголовной ответственности» (п. 4 ст. 232 УПК РСФСР). А ст. 27