Она помахала рукой в его широкую спину и начала выполнять указания. Причем творчески. Договорилась встретиться с жильцом в метро на своей станции. Точнее, жалобно ноя, отбивала каждую пядь, уводившую ее на другую ветку. В итоге арендатор согласился в вечерний час пик ехать хоть к черту на кулички, лишь бы прекратить разговор. И взимание арендной платы через решетку, чтобы ему не выходить, а ей не входить, заняло у Оксаны каких-нибудь двадцать минут. Освободившееся время хозяйка потратила на изучение окрестностей. И обнаружила вблизи дома два подходящих супермаркета из тех, в которых цены не задирают. Люди сплетничают, что там продают некачественные отечественные продукты. Можно подумать, импортные дорогие лучше. В них же одна химия – так Коля говорит, а он все знает. В одной торговой точке мука и подсолнечное масло были дешевле, в другой – сахарный песок и геркулес. Как всякое обретшее выбор существо, Оксана едва не захлебнулась чувством полноценности. И в отличном настроении проигнорировала лифт. Неспешно поднялась по лестнице на четвертый этаж, вставила ключ в замок и услышала за спиной недовольный женский голос:

– Вы кто?

Оксана повела лопатками, будто нарисовала ими два симметричных вопросительных знака. Обернулась и увидела типичную злобно-любопытную старую горожанку. Вздохнула:

– А вы?

В Москве ей сразу понравилась традиция здороваться в подъезде и лифте даже с незнакомыми. Мальчики от шестнадцати до двадцати этим просто очаровывали. Она воображала, как через несколько лет ее сын с улыбкой кого-нибудь поприветствует. Но Коля не разрешил. Люди не те, что раньше, полно маньяков, извращенцев, грабителей. Не надо ребенку обращать на себя чужое внимание. С соседями пусть здоровается обязательно. А всех прочих да минует быстро, скромно опустив глаза и не вступая в разговоры. Он, как всегда, был мудр и прав. Но как приучить ребенка к вежливости, если старуха, некогда кладезь манер, забыв про «добрый вечер», не представившись, требует отчета о том, кто вы. Хорошо еще, что не «ты».

– У меня квартира под этой, – чуть тише заговорила женщина. – Я имею право знать, кто обретается сверху. Залить можете, спалить. А сюда то мужчина какой-то ходил, то девушка, теперь вы. Что за безобразие! Вот Ира, хозяйка, сдала эту квартиру, ее право. Только почему не зайти ко мне, не сказать по-человечески: «Ольга Игоревна, так и так, придут временщики, будьте бдительны»? Почему?

Оксана с Колей тоже не предупреждали соседей о своих жильцах. С какой стати? Может, и этой рассказать, что у них здесь своя двухкомнатная? Вдруг маразматичка думает, будто только жители столицы умеют обращаться с газовой плитой и водопроводом? Тогда она сразу успокоится. Вид-то жуткий: один глаз, как ножик, снимает скальп, другой, как буравчик, готовится произвести трепанацию черепа, чтобы точно выяснить, есть в мыслях арендаторши потоп-пожар или нет. В общем, незнакомую Иру Оксана понимала и ответила сухо:

– Вы караулили меня у глазка и поднялись за мной, чтобы спросить, почему она молчала? Я не знаю. Все?

– Все, – проворчала Ольга Игоревна и начала спускаться по лестнице, удрученно бормоча: – Все. Какое там все. Докапитализдились, целиком площадку сдали, разбегаются, как тараканы. Раньше по шесть человек в квартире жили и почему-то деваться из нее было некуда. А теперь вдруг пол-Москвы освободилось, в аренду сдают. Всякое я повидала, но чтобы площадка стояла пустая…

– Погодите, вы намекаете, что тут ни один из четверых хозяев не живет?

– Я не намекаю, а утверждаю. Но это уже ваши проблемы, разбирайтесь сами. Главное, аккуратнее с водой и газом.