Через мгновение хватка братца ослабела, а ещё через несколько секунд тяжесть его тела, наконец, оставила меня.

Сердце бешено колотилось. Перед глазами стояли самые разнообразные картинки, но, несмотря на весь происходящий ужас, нужно было всё-таки открыть отяжелевшие веки. Шумно дыша, я приподнялась на локтях, прикрывая смятым платьем обнажённые ноги. Александр сидел рядом и улыбался неведомо чему, и, когда ко мне пришло осознание того, что удар пришёлся не по голове, а всего лишь по его плечу, из моей груди вырвался облегчённый вздох.

– Убирайся, – пошипев, я брезгливо отодвинулась от мужчины, словно от огня.

– Ты… ты… ещё об этом пожалеешь! – Александр всё ещё держал дистанцию, растирая правое плечо.

– Убирайся, я сказала! – сорвалась на крик, пальцем указав на дверь. – Убирайся или я позову на помощь!

Он на мгновение замер, а потом снова растянул губы в бесстыдной ухмылке и встал с кровати, остановился возле зеркала и поправил на себе пиджак, делая это так размеренно и спокойно, что мне казалось, будто я не выдержу этого и закричу прямо сейчас. Александр тем временем аккуратно пригладил растрёпанные волосы и поправил покосившуюся бабочку. Даже после этой нелепой сцены он выглядел идеально. Я поджала под себя коленки и отвернулась к окну, чтобы не видеть дьявольского спокойствия на его лице.

– Ну что ж, в таком случае у меня остаётся только второй вариант, – нахал вздохнул и спустился в зал, в котором уже начали собираться гости.

Когда дверь спальни захлопнулась, я устало упала на подушки и отчаянно разрыдалась, потому что только поняла, что случилось, и от этого осознания становилось ещё хуже. Надо непременно рассказать о случившемся отцу. Сейчас же… Мои пальцы обречённо сжимали мягкое покрывало, а тело содрогалось в нещадных рыданиях. Всё произошло слишком быстро, но кое-что мне всё-таки удалось разгадать. Маска порядочного человека, за которой долгое время прятался Александр, теперь спала, и он предстал предо мной совершенно в другом свете.

Как же горько и обидно: ведь я ему поверила. Чего уж тут скрывать – он мне нравился и даже больше. И, находясь в какой-то другой ситуации, наверное, бы сама дала волю своим чувствам… но это… То, что произошло, просто обескуражило, отчего на сердце разлилась противная до тошноты горечь.

Я устало поднялась с кровати и посмотрела на себя в зеркало. Испорченное платье, заплаканные глаза и красное, с размазанной по нему косметикой лицо. Нельзя показываться в таком виде перед отцом. Несмотря на то, что сейчас мне было больно и обидно, подвести его и остаться в своей комнате можно приравнять к предательству.

Бросив на себя последний недовольный взгляд, всё-таки резко рванула остатки платья, и они упали маленькой горкой у моих ног. Дорогое ожерелье с вызовом полетело вслед за тонкой золотистой тканью. Пальцы быстро выхватили несколько шпилек из причёски, и тёмный водопад волос рассыпался по открытой коже спины.

Отец прав. Я – Ратманова. А это значит, что я всё смогу.