– Я не знаю, дорогая. Наш роман был такой быстрый и такой бурный…

– Он знает, о моём появлении на свет? – резко прервала её рассуждения.

– Не знаю… Возможно. В любом случае, лично я не говорила ему об этом.

Я уронила скользкую тарелку на пол, открыв рот от неожиданности.

– Почему ты ему не сказала?

– Потому что так было бы правильно. Твой отец встретил меня за несколько дней до собственной свадьбы…

– Свадьбы? – хмуро покосилась на осколки разбитой тарелки и лужу на линолеуме.

– Да. Он собирался жениться. Надеюсь, что удачно. – Мать быстро вытерла руки и, бросив полотенце в сторону, удалилась из кухни, дав мне понять, что разговор окончен.

Позже, когда я вновь пыталась узнать что-то о своём отце, мама всячески обходила эту тему стороной. В конце концов, мне пришлось смириться с тем, что эти разговоры ей бесконечно неприятны, и покорно окунулась в мир семейной жизни, напрочь забыв о том, что когда-то в детстве мне хотелось отцовской заботы и любви.

Замёрзшими пальцами я провела по измятой бумаге и задумалась: а вдруг Александр не лжёт и не шутит? Вдруг эта встреча расставит все точки над «і», и я хоть что-то узнаю о своём отце? Но в таком случае почему Александр не назвал свою фамилию и улетает уже послезавтра? И куда он улетает?

Ещё долго просидев в темноте кухни, так и не решаясь уйти спать, я никак не могла понять, почему, спустя двадцать сем лет после моего рождения, незнакомец хочет рассказать что-то важное, касающееся моего отца. Нет, это всё нелепости, и их надо срочно выбросить из головы! Надо возвращаться в спальню и постараться заснуть. Однако конверт на этот раз я всё же взяла с собой и бережно уложила его на ночной столик. Усталость, нервное истощение и позднее время, наконец, сморили. Пришёл тревожный сон, не обещающий должного отдыха и бодрого утра уже через пару часов.

4. Глава 4

Новый день выдался совсем не бодрым, каким-то сонным и ленивым. Будильник на мобильном телефоне окончательно развеял надежды на то, что мне всё-таки удастся выспаться. Бегло кинув ещё сонный взгляд на загоревшийся дисплей телефона, я поначалу зажмурилась, но потом, резко распахнув глаза, подхватилась и заметалась по комнате. Я проспала. Опаздывала, причем катастрофически. И у меня было всего сорок минут для того, чтобы одеться, наложить макияж, позавтракать и добраться до гимназии, в которой преподавала.

Естественно, из этого долгого списка, на который коротких сорока минут явно мало, учитывая, что тридцать минут будет занимать только дорога, пришлось героически вычеркнуть «наложить макияж» и «позавтракать». Обычную неторопливую трапезу заменила чашка горького кофе без сахара между одеванием юбки и спешным расчёсыванием спутанных волос. Всё, что я успела сделать – это быстро умыться, наспех вытираясь мягким полотенцем, и нанести на запястья и шею несколько капель духов с ароматом жасмина.

Отыскав сумку и папку с нужными к урокам материалами, я выбежала из квартиры, громко захлопнув за собой старенькую, но надёжную железную дверь. Выпорхнув из подъезда, на ходу застегнула большие пуговицы своего пальто и натянула меховой капюшон, прячась от сырого холодного ветра.

Судя по всему, ночью температура воздуха опустилась до ноля, а то и вовсе к плюсовой отметке. Вчерашние снежные холмики превратились в неприятное грязное месиво. Холод, лужи и слякоть вперемешку с речным песком, которым ещё вчера были посыпаны скользкие тротуары, окончательно испортили настроение в это утро. Успокоило лишь то, что мне всё-таки удалось вовремя успеть к первому уроку. Элитная гимназия с лингвистическим уклоном жила размеренной жизнью, радуясь щедрыми подарками богатых родителей своих учеников. Она была единственной в своём роде в этом большом городе. Тут учились одарённые дети и те, чьи родители решили, что их чаду ещё с пеленок просто необходимо знание таких языков, как французский, испанский, арабский, китайский и даже латынь. Ну и английский, который включили в общую образовательную программу.