С одним только пунктом в плане нет никаких сомнений.

– Буду разводиться, – я произношу это, глядя куда-то в сторону.

Развод. ЗАГС. Суд. Дележка ипотечной квартиры…

Господи, я ведь была уверена – это ни за что не будет про нас. У нас-то все по-настоящему. Я столько его ждала. И пыталась быть для него хорошей, правильной, какой он хотел. Не справилась.

– Ну вот только не начинай сейчас себя гнобить, – метко угадывая направление моих мыслей, припечатывает Алинка, – Дэн твой мудак. И точка. Больше никаких причин нет. Я это тебе говорила еще пять лет назад, когда ты из-за него ушла из танцев.

– Это было мое решение, – тихо возражаю я, – я хотела сосредоточиться на учебе.

– Ну конечно, – Алинка закатывает глаза, – на той учебе, которая самой тебе нафиг не упала. А с работой потом – к нему же и пошла? Блог ему вела, с комментаторами его общалась. А он тебе платил какое-то копье, по принципу “ну, мы же семья и деньги у нас общие”, да?

– Во многих семьях так делают, – мне снова хочется закуклиться. Про деньги я Алинке не говорила. Но она каким-то образом сама догадалась.

– В некоторых семьях жен за волосы таскают, с них тоже будешь пример брать? – ехидством Алинка может дать фору сто и одной ехидне. – Ты ведь уволишься?

Я просто представила, как завтра прихожу в студию, снова сажусь за рабочий стол, слышу насмешливое хихиканье гримерши Дэна, самой Людочки и всех тех, до кого уже дошли сплетни…

Меня затошнило.

Да, я уволюсь. Бесспорно.

– Ну и слава богу, – Алинка деловито всплескивает руками, – ты столько времени пахала на этого урода. Бумажки ему оформляла, блог вела, сценарии его роликам писала, шуточки ему придумывала. Все разгребала, пока он почивал на лаврах и делал вид, что он в вашей семье самый талантливый.

– Одна проблема, – я чуть покачиваю головой, – по диплому я не работала ни дня, да и не уверена, что кому-то нужен тот диплом знатока истории искусств. А в трудовой у меня числится банальный секретарь-делопроизводитель. Найти новое место будет не так-то просто…

– Между прочим, я знаю одну группу, которой очень не помешает хороший хореограф, – как бы между делом роняет Алинка, – и они готовы хорошо платить.

– Ты с ума сошла, – я залпом допиваю чай из чашки и отставляю её в сторону, – я пять лет не танцую вообще. Какой из меня хореограф?

– Охеренный, – емко отрезает Алинка, – и охеренно закомплексованный. Слушай, а можно я хоть сейчас пошлю Акура дать Дэнчику по морде? Оно, конечно, понятно, что это мой мужик, но за подругу навалять – я, так и быть, его тебе одолжу для этой цели.

– Не надо, – слабо улыбаюсь я, радуясь, что мы съехали с зыбкой танцевальной темы, – Алин, а ты почем квартиру хотела сдать?

Подружка смотрит на меня испытующе, кажется, уже поняв, с каким предложением я хочу к ней подкатить.

Нет, конечно, говорят, что друзей и денежные дела нужно разводить в стороны, но с Алинкой мы съели куда больше, чем пуд соли.

Да и идти мне сейчас некуда. Жить в нашей с Дэном квартире, пока нас не разведут? Может, еще и на “брачном ложе” спать? На том самом, на котором он Людочку так старательно наяривал!

– Ну, можем и договориться, – хмыкает Алинка задумчиво, и я понимаю, что мне таки есть где кинуть кости, – ты уверена? Точно к Дэнчику обратно не убежишь?

– Ты издеваешься, да? – хмуро интересуюсь я.

Конечно, да, она издевается.

А потом вытягивает из кармана джинс ключи и подталкивает ко мне.

– Живи, киса, только счета по коммуналке оплачивай, – фыркает она, – и Мандарин остается на тебе, я пока боюсь его перевозить. А вдруг передумаю? Чего коту стресс устраивать? Только вискасом его кормить не вздумай. Он у меня на холистиках сидит.