Топаю к двери и со злостью распахиваю её:

– Зачётные труселя.

На пороге стоит Виктор и довольно лыбится, показывая свои идеальные зубы.

– Это пижама, – проглатываю я слюну.

– Доброе утро, Аня. Впустишь? О, Дымок, привет, – машет он моему коту.

У меня ухает сердце, но я держусь. Хочется пройтись рукой по его лёгкой небритости, но я сдерживаю себя. У меня есть кого почесать. Полосатый крепче прижимается к моей ноге, мол, правильно хозяйка делаешь. Гони его взашей, а то сожрёт мою говядину. Вообще говядину я люблю, кот больше по кормам из лосося работает, но не суть.

– Зачем? – трудно кривить недовольное лицо, когда хочется пасть в сильные руки.

Он внимательно осматривает меня, хватает за талию и вместе со мной заходит в мою квартиру.

– Слишком много думаешь, – сухо бросает он. – Вот, держи.

Он достаёт из кармана деньги и кладёт их на полку. Сердце снова делает кульбит и начинает стучать чаще.

– Аня, не тупи. Это за пальто. Достойная вещь.

– Что? – я моргаю часто-часто.

– Твоё красивое пальто мне понравилось. Что непонятного, Ань? Сдай его в химчистку. Извини, что так вышло. Уставший ехал…

– Да ладно тебе. Я уже всё забыла. На химчистку много, - я беру одну купюру. – Вот этого хватит. Остальное – забирай. У тебя ремонт, бабушки вон жалобу накатали. Найдётся, куда потратить.

Он подходит так близко, что я могу рассмотреть крапинки на его радужной оболочке.

– Ты думаешь, что жалобы меня пугают?

От него исходит такая волна недовольства, что мои коленки непроизвольно начинают дрожать. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы устоять на месте. А самое главное - выдержать взгляд с пристрастием. Колючий и… ехидный.

– А кто прибегал мои колени проверять? – шиплю я. – Жалобы накатают, жалобы накатают…

Он хватает меня за плечи и больно сжимает их:

– Я ей про Фому, а она мне про Ерёму!

Виктор злится, и его глаза снова меняют цвет на тёмно-медовый. Невероятная красота.

– Ой, – пищу я, потому что у меня что-то хрустит в плечах.

Он тут же отпускает меня и небрежно бросает:

– Травмы разные бывают. Не надо со мной спорить, Аня. Хорошо?

У меня создаётся впечатление, что он сначала делает, а потом думает. Или даже жалеет. Странная реакция. Но почему, индийский лев, мне это нравится? Всю жизнь думала, что я нежная девушка, которая требует к себе соответствующего отношения. А теперь неведомые ранее мне пузырьки лопаются в крови, когда он хватает меня своими ручищами. Властными и железными.

Приплыли, Анна Сафина. И вот что теперь с этим самым делать?

– Правда, Виктор, – стараюсь говорить как можно спокойней. – Забери деньги. Лучше председателю нашему отдай. Завтра снег обещают, пусть лопаты закупит.

Он снова с силой прижимает мои руки к моему телу:

– Какие лопаты?! Анна, не заставляй меня, пожалуйста, искать места, куда тебе их засунуть, – кивает на деньги. – В данный момент у тебя немного таких мест.

Виктор громко хлопает дверью, а до меня доходит, что всё это время я стояла перед ним, как он сам выразился, в труселях.

11. Глава 11

Стройка у соседа стихийно продолжается всю пятницу. Я злюсь, хоть и понимаю, что это глупо. У каждого из нас в жизни был свой ремонт. Да, всё правильно. Но как же это раздражает!

Приходится объясняться с моим заказчиком и переносить сроки исполнения ещё на неделю. Я вчера придумала великолепные модели, в том числе и из хлопка. Выглядит покруче моих сегодняшних труселей. Жаль, но свою работу приходится отложить. Голова раскалывается, хочется сбежать на край света, лишь бы больше не слышать этого ужасного стука и сверления.

– Наташа, я сейчас приеду к тебе, – без приветствия сообщаю сестре новость.