У Саши уверенная, правильная манера вождения. За ним хочется ехать. Он органичен, честен и уверен на дороге. Он не поджимает, но и не уступает нахалам.

Любуюсь не торговыми центрами, проносящимися мимо. А его фигурой за рулем. Слушаю его слова, как музыку. Если бы я была настоящим человеком, а не продуктом болезни, я бы сказала, что влюбляюсь. Уже влюбилась. Полюбила полностью его до самого дна. До самого последнего стона наслаждения.

Мы останавливаемся на смотровой площадке. Весь город у наших ног сверкает огнями. Он льет на меня своё счастье обладания этим мегаполисом. Саша тут не просто живёт. Он любит. И эту башню на берегу озера, где запускал воздушного змея. И соседний памятник, возле которого разбил шампанское на свадьбе друга. А потом срочно добывал новую бутылку.

Он веселит меня, развлекает, подбадривает. Саша надежная скала и теплая гавань. И я хочу открыться навстречу. Принимать его корабли. Надувать его паруса. Быть с ним, быть его.

И я вдруг понимаю, что ничего не могу. Он не знает кто я и какая. Я и сама уже не знаю. Единственный способ нашего общения сейчас – секс. Я ничего не могу ему рассказать словами. Потому, что скоро всё это закончится. И никому не нужен этот груз.

Но я не вру ему. Откровенничаю стонами и движениями о своих чувствах. Я не могу дать гарантий, только наслаждение. И мне кажется, что у него “та же фигня, Джульетта”. Он тоже себя сдерживает. Играет в игру “секс без обязательств”. Честно.

– Посмотри на звезды, Оля. Если бы я был юнцом, подарил бы тебе их все. Они – космос.

И я пялюсь, как гимназистка, на темный небосвод и молюсь, чтобы просто выжить и заглянуть в его глаза через месяц. А вдруг?

На этом небосвод гаснет. И я вместе с ним. Следующий раз я проснусь в постели под мерное укачивание или не сильно активное соитие. Как посмотреть.

Я люблю смотреть на Олю по утрам. Она не привыкла к разнице во времени, и я просыпаюсь первым. Успеваю рассмотреть тени от её смоляных ресниц. Смуглую кожу и необыкновенное выражение лица.

Во сне она нежная и невероятно спокойная. На лице не отражается ни печаль, ни озабоченность. Она не поджимает губы, как при звонке Феликса. Не хмурит лоб, как при разговоре с Аркадием. Не уверенно-покровительственная или растерянно-озабоченная, как при общении с дочерью.

Я знаю много её состояний. Очень интересно наблюдать за ней, когда она работает на ноутбуке. Оля погружается туда полностью, словно заглядывает в другой, нереальный мир. И только переносит его события в файлик.

Чему-то улыбается или хмурится. А иногда, и это особенно весело, неодобрительно покачивает головой. Дескать, как же так, приятель, девушкам надо дарить цветы, а ты оплошал.

И при этом она всё время на меня оглядывается. Старается не выдать своих чувств. Не побеспокоить, не обнадёжить. Не вызвать какую-то реакцию. Чтобы оставаться “никем” друг для друга. Мастерски себя обманывает. Виртуозно.

Но утром всего этого на лице ещё нет. Только нежность и покой. А еще, я научился определять, момент перед пробуждением. Говорят, что матери замечают это у своих детей. Небольшие предвестники пробуждения.

У Оли меняется дыхание. Чуть дрожат реснички. Потом по лицу прокатывается крохотное движение. Словно подкожная волна. И она распахивает глаза.

Потом потягивается, ластится и прячет губы от поцелуев. И загорается желанием прямо под моими руками. И вот тут надо взять себя за горло и отпустить ее в душ. А это, поверьте, подвиг.

А пока она спит – можно просто смотреть на неё. Запоминать каждый изгиб. Вот сейчас я так же любовался своей красавицей, когда раздался звонок моего нового работодателя.