– Да, Ева, – голос Джуди освежал, как ледяная вода в жару, – что-то случилось? Если ты по поводу журналистов, то не волнуйся: хода в клинику им нет. Я тоже никаких интервью не даю. Скандал будет, но фотографии Елены в ее нынешнем состоянии они не получат.

– Не сомневаюсь. Джуди, может, мой вопрос и покажется глупым…

– Ты одна из немногих, кто может задавать любые вопросы. Что случилось?

– Мама все твердит про какой-то платок. Скажи, может, я пропустила что-то и ей дарили нечто ценное? Хотя я не представляю, насколько должен быть ценным шарфик, чтобы за него избивали.

– Дорогая, я лично знала одну модель, которую фанат убил ради того, чтобы срезать прядь ее волос и хранить дома как талисман. Его признали невменяемым. Поэтому возможность нападения ради куска ткани я не исключаю. Другой момент…

– …что из дома исчезли все платки и шарфики, – подхватила я. – Но уже на следующий день маму избили и требовали отдать конкретный платок. Причем, я так понимаю, нападавшие были уверены, что она в курсе, о чем речь.

– Но Елена не в курсе, – отчеканила Джуди. – Рисковать карьерой и внешностью ради тряпки… Да она бы ее отдала. Может, она одолжила какой-нибудь тебе? Не помнишь?

– На днях я заскакивала и одалживала шарфик, – соврала я, не дрогнув, – но в тот же вечер его вернула. Перед ограблением.

– Значит, будем думать, – протянула Джуди, – надеюсь, полиция найдет зацепки и выйдет на мерзавцев.

– Надеюсь…

Вежливо завершив разговор, я уставилась на принесенный заказ.

Платок. Шейный платок бежевого цвета, купленный на блошином рынке, не украденный лишь потому, что я оставила его себе.

«Мой? Не припомню такого. Забирай себе, мне не нравится цвет», – как наяву услышала я нервный голос мамы. Да, в тот момент она не играла, не врала. Ей действительно было плевать на платок. И она правда не помнила его.

Я глотнула кофе, так как в горле пересохло. Вывод напрашивался неприятный и дикий. Бежевая тряпочка – единственное, что не украли таинственные злоумышленники. Они не нашли то, что искали, и постарались выбить признание из мамы. Не смогли и теперь думают, что делать. Если у них были точные сведения, что нужная вещь у Елены, то продолжат поиски.

На спине вдруг выступил холодный пот. С кого бы я стала спрашивать на их месте? Правильно, с тех, кто в ближайшем мамином окружении. А таких людей четверо: ее нынешний бойфренд, Джуди, бабуля и я.

О господи!

Пицца как-то резко потеряла вкус. Дрожащими руками я схватила мобильник. Одновременно чувствуя себя мнительной дурой.

Бабушкин телефон не отвечал и предлагал оставить голосовое сообщение. А вдруг, пока я тут пью кофе, ее тоже избивают?

Я замахала рукой, подзывая официанта, расплатилась и буквально вылетела из кафе. Воображение уже рисовало, как дверь в квартиру тихо и зловеще открывается, а бабушка задремала и не слышит. Не слышит, как в гостиную пробираются злоумышленники. Почему-то мне они виделись здоровенными мужиками в черных масках. С битами на изготовку.

Как я не попала в аварию – сама не знаю. Не избежать мне штрафа. Пару раз подрезала кого-то, проскочила перекресток буквально на красный, под возмущенное гудение. Бросила машину у подъезда и подозрительно осмотрела округу.

Никого. Плохая погода разогнала всех по домам. Детская площадка мокла под мелким дождиком, чуть позвякивала цепочка качелей, которые раскачивали порывы ветра.

Почему-то стало еще страшнее. До дрожи в коленках. Впервые в жизни я пожалела о том, что нет у меня пистолета или черного пояса по карате. Мелькнула мысль позвонить офицеру Рейну. В конце концов, он ведь занимается этим делом. И он мужчина. Вооруженный.