– Разве у тебя нет желудка?

– Неизвестно, какими органами я располагаю по человеческим меркам. Никто из рефаитов не подвергался врачебному осмотру. Нашира свято хранит тайну нашей анатомии.

Рефаиты по-прежнему оставались загадкой, но благодаря тесному соседству со Стражем у меня появился шанс восполнить пробелы в знаниях.

– Да, не повезло тебе, – посочувствовала я. – Ну и ладно, мне больше достанется.

– Вот именно.

Расправившись со вторым куском, я сыто откинулась на спину и устремила взгляд в небо; дыхание вырывалось изо рта, словно пар из чайника.

Казалось, целая вечность минула с моего девятнадцатилетия. Год назад Ник еще утром испек клубничный торт, а Джексон любезно выделил мне целых девятнадцать минут на завтрак. («Нет лучшего подарка, чем трудиться в поте лица на своего главаря мимов. Верно, лапушка?») Позже Ник вручил мне невероятной красоты шатлен, который он урвал на черном рынке, и комплект пластинок для моей коллекции. Праздновали втроем с Элизой, сварганив стол на скорую руку.

Мы были безумно счастливы в своем крохотном, с таким трудом отвоеванном мирке, где можно отрешиться от Сайена и перебиваться брошенными нам крохами.

Страж вытянулся на покрывале, заложив руки за голову. Никогда еще не видела его таким по-человечески расслабленным и умиротворенным.

– Спасибо за угощение. И вообще за все, что ты для меня делаешь. Хотя сейчас со мной, мягко говоря, невесело.

– А ты и не нанималась меня развлекать.

Интересно, а как он вообще относится к дням рождения? Наверное, для бессмертного существа забавно наблюдать, с каким мазохизмом мы отмечаем каждую ступень, приближающую нас к могиле. Но все равно приятно, что он постарался, накрыл стол.

Над явочной квартирой вспыхнули три звезды.

– Рефаитов именуют как созвездия в старину, – пробормотала я. – С чего бы?

– Почти никому не под силу выговорить наши подлинные имена. А поскольку звезды издавна ассоциируются у людей с богами, Нашира повелела нам представляться именно так.

– А имена выбирали самостоятельно?

– Самостоятельно, но с дозволения эфира. Кстати, я никогда не просил обращаться ко мне по имени.

– Арктур?

– Да. Страж – просто титул, которого меня лишили. Мы знакомы почти год. Если хочешь, зови меня Арктуром.

Вообще-то, он прав. Последние месяцы я называла его Стражем скорее по привычке… или в надежде, что, соблюдая формальности, сумею обуздать свое влечение. В любом случае пора менять формат.

– Арктур, – повторила я. – Мне нравится.

Вдалеке завыла сирена. Где-то под покровом ночи Нашира Саргас планировала очередной ход.

Ее власть и могущество внушали немалый страх. Инстинкт подсказывал: именно Наширу нам предстоит одолеть, чтобы выиграть войну. Однако вплоть до событий в застенках образ наследной правительницы не преследовал меня по ночам. Нас всегда разделяло солидное расстояние.

Но теперь все изменилось. Дважды я сумела выскользнуть из ее лап. Стерпела пытки, не сломалась. Не умерила свой пыл. Не умерла. Нет, Нашира не успокоится, пока не сотрет меня с лица земли.

К реальности меня вернул легкий шорох. Страж – Арктур – ничего, со временем освоюсь – пододвинул мне сверточек.

– Подарок.

Я с любопытством разглядывала продолговатый предмет, завернутый в газету.

– Арктур, ну зачем! Это совершенно лишнее.

– Разве ваше утробное рождение не чествуют дарами?

– Утробное рождение? Какая прелесть!

Сверток оттягивал руку. Внутри оказалась изящная шкатулочка. Овальную крышку украшал мотылек из дымчатого стекла, сидящий на овсяном колокольчике. Я как-то обронила, что это мой любимый цветок, символизирующий пленительную силу музыки.