– Однако, Ива, – только и говорит, – может нам пройтись? Надоело сидеть на одном месте. Давай прогуляемся, потом сразу завернём к порталу, сюда возвращаться не будем.

Что ж, мне тоже невмоготу. Всё уже решено, вещички собраны, вот только перекрою воду и газ… Электричество трогать не буду, пусть холодильник работает. Перекрыв краны на кухне, пробегаюсь взглядом по шкафчикам, заглядываю в хлебницу. Да тут ещё полбатона, и подовый, мягкие, свежие. Возьму, а то мой… ненаглядный даже не задумался, что в дороге пить-есть нужно. Там, мол, всё будет… Типично мужская самонадеянность. И бутылку минералки из холодильника добавлю, запас карман… рюкзак не трёт.

Обхожу комнаты, проверяю свет, выдёргиваю электровилки из розеток. Закрываю форточки. С тоской смотрю на балконные цветы и в озарении строчу записку соседке – уходя, брошу вместе с запасными ключами в почтовый ящик. Вроде бы всё. Теперь присесть на дорожку, подумать, не забыла ли что. Мага тем временем заглядывает в детскую, стопорится на пороге, и вдруг удивлённо хмыкает, протягивая к чему-то руку.

– Я могу это взять?

Чучундрик и чувырлик на его ладони кажутся крошечными.

Пожимаю плечами.

– Бери. Да тебе дети таких, сколько хочешь, наваяют, зачем с собой-то таскать?

Он вдруг улыбается краешком рта и осторожно сует кукол в карман. А я вдруг вспоминаю об очень важном деле, без которого покинуть этот город просто не могу. Я ещё не со всеми попрощалась.

– Тебе всё равно, куда сейчас податься? – спрашиваю нерешительно. – А то мне нужно зайти… в одно место. Здесь не очень далеко, за час с небольшим туда и назад обернёмся.

– Мне всё равно, – отвечает. – Это тебе действительно нужно? Зайдём.

Он перекидывает через плечо рюкзак брата, а мой просто подхватывает как сумку.

– Поведёшь пока собаку.

Сдерживаю вздох. Опять мною распоряжаются. Рюкзак-то мой ему зачем? На всякий случай, привязать к себе драгоценным альбомом? Или… действительно заботится? Критически оглядываю его с головы до ног, и застываю в нерешительности, не зная, как спросить его об одном интересном моменте. Настолько привыкла в его мире к разновременным костюмам, а сейчас вдруг представила, как выйду отсюда под руку с благородным сеньором семнадцатого века…

Бабушкам на дворовой скамейке обеспечен долгий и продолжительный обморок. И много-много работы после. Они ещё не обсудили «сестрицу» Анну, а тут – такая благодатная почва для пересудов!

– Ну? – Суженый нетерпеливо постукивает ногой.

– Мага, а ты вообще как сюда шёл? – осторожно интересуюсь. – На тебя не оглядывались? Это я про то, что ты всё-таки выделяешься в толпе. У нас такое не носят.

Да. Ботфорты со шпорами, чёрный камзол с бриллиантовыми пуговицами и серебряным шитьём, шляпа и плащ, словно снятые с Ван Хельсинга, неизменный кинжал… Да ещё ногти его знаменитые: боевые когти боевого некроманта. На него же должны были хотя бы оборачиваться на улицах, а при его болезненном самолюбии и взрывоопасности это чревато последствиями.

– Есть несложное заклятье. Просто отвёл глаза прохожим. Я и сейчас им воспользуюсь, не морочь себе голову. Всё?

Довольная Нора суёт мне в руки поводок: гулять? мы идём гулять? мама, ты так давно со мной не выходила! У меня сжимается сердце. Да, золотко, гулять. Почти как в тот роковой вечер. Разница в том, что теперь я точно знаю: вернусь не скоро.

Пока мы спускаемся с третьего этажа на первый, минуя панели в граффити от местных дарований, пока проходим несколько тесных и зелёных двориков, квартал четырёхэтажных и двухэтажных хрущёвок, пока не выходим на «историческую» центральную улицу, с лица Маги не сходит брезгливая гримаса. Как будто настолько унизительно – проходить по этакому убожеству, ему, потомку наверняка какого-нибудь рода с шестисотлетней историей, ему, проживающему в фамильной резиденции на берегу тёплого моря, ему, боевому некроманту! Догадываюсь. Терпи, супруг. Нам с девочками было здесь совсем неплохо.