«…Раз, два, беги, не стой, Фредди придёт за тобой…»

Кожаный нагрудник на подростке больше сковывает движения, чем защищает. Где, в каких кошмарах и на какой улице Вязов парень напоролся на свой персональный страх? Или юные родители смотрели при нём этот ужастик?

Ян приплясывает на месте в нетерпении. Тем временем Фредди коротко замахивается, и даже я с моей близорукостью вижу, как легко, словно нож в хлеб, когти вонзаются в грудь жертвы, пропарывая нагрудник, и затем выходят со спины. Всплёскиваются фонтанчики крови из ран и изо рта мальчишки. Монстр, довольный, высвобождает руку и оборачивается к нам. Его жертва, постояв немного, словно в недоумении оглядывается – и оседает наземь.

И только тогда со свистом летит Янкин дротик. Сила броска так велика, что пригвождает железнорукого к забору.

Боже.

Одних детей, как волчат, натаскивают на нежить, других ради этой охоты калечат. Взрослые смотрят и обсуждают.

– Молодец, хлопец, – доносится с крыльца. – С одного удара пришпилил!

Кажется, мне становится плохо. Иным не могу объяснить, что уже сползаю, цепляясь за Васютино плечо. Он подхватывает меня… и тащит прямо на место бойни. Я слабо трепыхаюсь.

– Смотри! – требует он.

– Ты, – я задыхаюсь – ты его нарочно подставил! Ян нарочно ждал!

– А как же, – говорит Васюта. – Этих дурней только так и учить!

Он встряхивает меня.

– Нет, ты смотри!

Не в силах смотреть на искалеченного ребёнка, отворачиваюсь.

– Кому говорю! – шепчет Васюта зло, – дура! Я ж для тебя стараюсь!

Ошеломлённая, поворачиваю голову

Фредди уже нет. Янек выдёргивает из дощатого забора дротик и деловито обтирает тряпицей. Я перевожу взгляд на того, кто недавно был жив.

Тело парня истаивает быстро, точно так же, как недавно «мой» раптор. И минуты не проходит, а на мостовой даже крови не остаётся.

– Всё, – говорит Васюта. – Этот вернулся.

Он разворачивает меня к дому. Фактически волочёт, я едва успеваю ногами перебирать, чтобы не упасть.

– А почему … – пытаюсь спросить.

– Погиб в честном бою. Бой не финальный, рано ещё; парень три дня как объявился.

– При чём здесь – не финальный? Да погоди! Что же получается? Если человек здесь погибнет, он возвращается домой? Вот так сразу?

Васюта коротко свистит, и Хорс неохотно тащит за ошейник Нору из свой будки. Водворяет на кухню, как меня – его хозяин.

– Слушай внимательно, – говорит Васюта, развернув меня к себе. – Это ж для тебя Игрок устроил, чтобы своими глазами убедилась: если играешь честно, до конца – то пусть ты слабее, пусть погибнешь, всё равно получишь за старание бонус: тебя вернут домой. Это правило для всех Квестов, кроме финального. В Финале гибнешь навсегда.

Усаживает меня. Пытливо заглядывает в лицо.

– Вот такой он, здешний Демиург. Любит наглядно разъяснять, а заодно и попугать новенького.

– Так он сразу отсюда… Ты сказал – вернулся? Значит, если бы я вчера погибла… Может, и надо было поддаться?

– Да ты меня поняла ли? – Васюта хмурится. – Никаких поддавков! Только биться! Подставишься нарочно – он тебя раскусит враз, и тогда уже в обоих мирах погибнешь. Я о чём тебе толкую, голуба, что до конца стоять надо!

Вот и Гала о том же твердила…

– Поняла.

Какое-то время я молчу. Поднимаю глаза на Васюту. Он склонился надо мной – гора горой, серьёзный, нахмуренный и словно ожидает ещё чего-то. Не могу удержаться от нового вопроса:

– Зачем? Зачем так… изощряться?

– А чтоб не отступали. Каждому даётся по силам. Трудно, но сдюжишь, вот, как в первый раз сдюжила. Главное – погибать не так боязно.

– А Финал как же?

– А от Финала тебе деваться будет некуда. – Васюта распрямляется, идёт к порогу. Оборачивается. – Или вперёд – или оставайся тут. Никто не осудит, жизнь каждому мила.