Гала ослепительно улыбается. Крупные зубы делают улыбку немного похожей на лошадиную, но глаза лучатся навстречу Васюте. Некрасива – но обаятельна. Жёсткая и женственная одновременно. Тебя-то каким ветром сюда занесло, ведунья? Никогда мне этого не узнать, не будешь ты со мной откровенничать. Приголубила, уму-разуму научила, отдала в хорошие руки и – привет. Завтра ещё кто-нибудь вроде меня на голову свалится.

– Сговорились? – спрашивает чуть насмешливо. – Вот и ладушки, голуба. А я знала, что тебе здесь перепадёт, а если и не здесь, то по соседству, тут народ отзывчивый. Пока к плите не приковали, пойдём, проводишь, у нас ещё кое-что недоделано. Да за работу не волнуйся, тут пока пусто, сама видишь. Час пик будет вечером. Я тебя долго не задержу, а если и так – хозяин не обидится, верно?

Васюта степенно кивает.

– Да кто ж её торопит? Пусть походит, обвыкнется, только не до темна. Сама понимаешь, места ей новые, незнакомые, заплутает ещё. А собачку свою тут оставляй, – советует мне. – Нечего её зря по городу таскать, она у тебя домашняя, к хождению не привычна. В твоей светлице тебя подождёт, я отведу. А хочешь, сама устрой, чтоб спокойней было. Ян, проводи гостью!

Гостью? Меня ж, вроде, наняли? Хозяйский племяш тем временем делает приглашающий жест. Я вас умоляю, снова на кухню? Да успею ещё наглядеться! Или я что-то упустила?

– Сестрину комнату отдаешь? – спрашивает Гала, вроде бы даже с недоверием. Васюта коротко отвечает:

– Хватит ей пустовать.

…Могла бы догадаться, с удивлением говорю себе. Ведь видела с улицы, что в этом крыле четыре окна, а на кухне обнаружила только три. Остаётся ещё достаточно места для приличной комнаты. А я-то решила при первом осмотре, что эти две двери в торце ведут в кладовые или в подсобки, куда же ещё можно выйти из кухни? Но у местных зодчих свой взгляд на планировку.

Ян торжественно распахивает ту дверь, что справа.

– Сперва глянь сюда!

На лице у него написано: сейчас удивлю! И я на самом деле раскрываю рот от изумления. Ванная? Впрочем, если уж есть раковина на кухне, значит, водопровод, как таковой, имеется, отчего бы не быть и ванным комнатам?

Пол и стены здесь выложены крупной изразцовой плиткой. Массивные краны сияют медью, лейка душа едва ли не с колесо КамАЗа. А сама-то ванна …

– Нравится? – спрашивает Янек с совершенно Васютиной интонацией. – Не у каждого здесь такая красота!

Опасливо склоняюсь над гигантской чугунной ёмкостью, покоящейся на мощных ножках-лапах. А хозяин, однако, не чужд простых человеческих радостей. Бадейка как раз на него. Нора тоже суёт нос, пытаясь зацепиться лапами за бортик. И ей подобные радости не чужды, уж она бы…

– Это ж утопиться можно! – говорю. – Вы что, и ныряете здесь?

– Не, – парень засмеялся. – Дядька воду любит. Раньше на большой реке жил, к воде привык. По часу здесь может отмокать, особенно как с копьём намахается или после учений. Ты уж подолгу тут не засиживайся, ругаться будет. Меня он за это гоняет.

Тебя, может, и гоняет, думаю, а меня… я всё-таки…

…Женщина. Баба простая и неумная. Только сейчас поняла, что подписалась жить под одной крышей с холостым мужиком. Одиноким, поди, озабоченным. Бюст мой ему понравился. Ведь не отобьюсь от такого, случись что…

Ванька, говорю себе с упрёком, забыла, о чём тут недавно упоминали? Да он прислугу за аморалку рассчитал, чтоб к мальцу не приставала, тебе это ни о чём не говорит? О том, например, что могут быть у человека какие-то моральные установки? Хватит во всём видеть скверное, привыкла там, у себя, к негативу.

А как он к тебе обращался уважительно? Хозяйка… И чай наливал, и в глаза заглядывал открыто, спокойно… Не будет такой домогаться.