– Вот, – говорит проникновенно Гала. – Именно этот вопрос я себе задаю уже полдня. И, знаешь что?

Выдерживает паузу.

– По всему выходит, что тебя – такой, какая ты есть – здесь быть не должно. Не знаю, почему.

– Что же мне теперь делать?

Она постукивает по столу костяшками пальцев. Смотрит задумчиво в окно. Потом на меня.

– Раз уж ты так непременно хочешь вернуться – выход у тебя только один. Через Сороковник. И решать, принимаешь ты его или нет, нужно прямо сейчас. Потому что счётчик тикает и твой второй день в самом разгаре.

Глупость какая. Какая глупость. И я в это верю?

– Принимаю, – говорю онемевшими губами. – Что? – переспрашиваю, потому что Гала зрит так, будто это не я, а лягушка какая-то заговорила человеческим голосом. – Я принимаю этот ваш чёртов Сороковник. Если только это действительно единственный выход.

Она долго молчит.

– Пальцы сейчас обожжешь, –сообщает вдруг. – Возьми лучше новую прикурить.

Поспешно гашу окурок.

– Не хочу больше. Хватит. Делать-то что?

Гала вертит в руках портсигар. Открывает. Захлопывает. Не оборачиваясь, кидает за спину, в оставшийся незакрытым ящик комода. И вид у неё…какой-то потерянный. Неужто и действительно многих ей пришлось спроваживать так же, как и меня, в неизвестность?

– Сказать откровенно, не ожидала, – говорит то ли одобрительно, то ли насмешливо. – Думала, придётся валерьянкой отпаивать, утешать…

– Может, и придётся, но не сейчас. У меня отходняк замедленный. Я не могу бросить детей, Гала. Мне нужно вернуться любой ценой. Ты только скажи ещё раз: это действительно единственная возможность?

Ведунья медлит с ответом.

– Гипотетически есть ещё вариант, – неохотно говорит. – Не смотри так, это один шанс из миллиона. Если кто-то согласится пройти за тебя квесты и заявит об этом вслух, трижды – твоё счастье. Но только где ж ты найдёшь такого добровольца? Считай, что нет у тебя другой возможности. Прости. Всё, что я могу для тебя сделать – снабдить информацией и помочь обустроиться. Тебе ведь надо где-то жить, что-то есть-пить, собираться в дорогу, а для этого нужны деньги.

Я готова застонать. Ещё и это! Где я тут за такой короткий срок работу найду?

– А как ты думала? – Она переходит на деловой тон. – Мир придерживается традиций: на момент перехода сюда у попаданца в кармане не должно быть ни одной монеты. Чтобы обзавестись деньгами, либо сразу бери задание и продавай затем трофеи, либо иди трудиться.

Она снова постукивает пальцами по столу.

– Придётся действовать по шаблону, а если что пойдёт не так – импровизировать. Как ты поняла, я тут вроде куратора. Встречаю, провожаю. Советую, лечу, утираю сопли. Посылаю на х.., когда сильно достанут, потому что я тоже человек и терпение моё ограничено. Так что закончим информационную часть – и отправлю я тебя в автономное плавание. Насчёт посоветоваться всегда пожалуйста, в любое время суток, а за ерундой не приходи.

– А если не смогу? Не выдержу?

Ведунья смотрит мне в глаза.

– Нет уж, ты выдержи, – говорит серьёзно. – Откажешься на полпути – станешь Миру неинтересна. Возиться с обратным переходом он не захочет, и увязнешь здесь навсегда. Если же погибнешь до Финала… – Она запнулась. – Об этом пока сказать не могу. Запомни только: играй до конца; играй на пределе, и у тебя будет шанс. Обязательно будет. Играй.

– А как же… А девочка, с которой мы вместе к тебе попали, она-то как сюда затесалась?

– А ты, голуба, не в курсе, что большинство геймеров – это как раз подростки? Они для Него бросовый материал, юниты. Гибнут пачками, потому что легкомысленны и все, как один, думают, что после смерти возродятся, прочухаются – и снова в бой. Но не получается. Здесь умирают навсегда.