– Угу. О, гляди!

Разгребая тёплые от окружающих заводов волны, в устье реки заходил огромный многопалубный броненосец.

– “Полярная звезда”, – узнал он корабль. – Какой же красавец!

Девушка облокотилась на парапет набережной и стала разглядывать огни на том берегу и проплывающую громаду корабля. Над городом разнесся тяжелый низкий гудок. Фёдор обнял девушку и прошептал:

– Ты чего загрустила, что случилось?

Девушка не ответила, просто покачала головой.

– Рассказывай, что такое. Я же вижу.

– Ничего, – ответила девушка и тяжело вздохнула. – Просто ты уплывешь. А я…

– Какая ерунда. Во-первых, экзамены еще только через пару месяцев. А потом я стану гардемарином и пойду служить на корабль. Скоро стану лейтенантом. А? Как тебе?

Девушка сжала губы и кивнула.

– Ну, что опять?

– Семья твоя…

– Мы тысячу раз обсуждали. Хватит уже. Мне чихать на мнение отца! Идёт он к лешему! Ну, не даст благословения, и что? Мне оно и не нужно. Ему плевать на меня, мне плевать на него. Он только счастлив был, когда я ушел из дома и поступил в училище. Еще вслед мне кричал, чтоб я где-нибудь утонул и не позорил семью.

Неожиданно Фёдор обнял девушку сзади.

– Или ты хотела стать баронессой? А? Баронесса Инга Сорока.

– Да ну тебя, – девушка вывернулась и пошла по улице.

Парень веселился. Догнал ее, приобнял, и они вмести пошли по улице, освещенной газовыми фонарями. Броненосец “Полярная звезда” подходил к докам и дал еще один протяжный гудок.

***

На черном голом дереве сидел ворон и глядел прямо на Фёдора. Парень отвечал тем же, с интересом разглядывая птицу. Внизу, во дворе училища, шумел прапорщик Зиберт, который командовал расчисткой снега. Птица покосилась вниз и вдруг резко сорвалась и взмыла к серым облакам и дымящим трубам.

– Курсант Сорока! – раздался возглас капитана второго ранга Тулеева.

Фёдор вскочил из-за парты.

– Повтори, что я только что рассказывал.

– А-а-а… м-м-м… основной э-э-э калибр головной башни…

– Это всё? – после небольшой паузы спросил капитан.

– Он просто сорок считал, господин майор, – раздался голос Гюнтера.

Раздалась пара вялых смешков.

– Плохо, Фёдор. Очень плохо. Садись. Наряд вне очереди у прапорщика Зиберта. Итак, записываем дальше. Нагрузка при выстреле головного орудия составляет более пятисот тонн. Поэтому в трехорудийных башнях запрещено стрелять залпом из более чем двух орудий одновременно. Кто скажет, сколько вес одной трехорудийной башни линкора “Апостол”? Алексей?

На дереве уже сидело два новых ворона. Мимо решетки забора профыркал паромобиль. Прапорщик Зиберт куда-то отошел, и штрафники на плацу затеяли пальбу снежками…

***

– Эй, без вины виноватые! Молодежь, а ну-ка стоять! – крикнул Гюнтер. – Ко мне! Как звать?

Первогодки подошли к старшекурснику. Глядели они настороженно.

– Афанасий фон Тибальд, – заявил один.

– Михаил, – сказал второй.

– Фамилия хоть есть, Михаил? – скривив губы, спросил Гюнтер.

– Михаил Рокотанский.

– О, Рокотанский. Из тех самых Рокотанских? Вот ты-то меня к толчку и отвезешь.

Гюнтер запрыгнул на спину первокурснику.

– Вперед, мой верный скакун! Никогда я еще на князьях в туалет не ездил!

Фёдор покачал головой и пошел в свою комнату. Завтра была проверочная работа по навигации. Аккуратно закрыл дверь. Усмехнулся, поглядев на Алексея, который уже лег спать. Зажег керосинку и достал учебник.

“Момент, когда определено место судна и произведён перенос счисления в обсервованную точку. Время и отсчёт лага пишутся возле обсервованной точки. Волнистая линия, перечёркивающая предыдущую линию курса (!), называется невязкой".

Фёдор потёр виски и попытался сосредоточиться. Потом поглядел на Алексея, размышляя, а не разбудить ли его. Передумал и снова погрузился в чтение. По коридору разносились крики веселящегося Гюнтера.