– А еще кофе! Двойную порцию, – добавил «оголодавший». – Молоко отдельно. Спасибо.

Рита сидела не шевелясь. Смотрела, как Аррсений Павилич принимает пластиковый поднос с заказом. Как, убедившись, что индикатор связи погас, отходит от видеофона… И как меняется выражение на лице островитянина.

– Ешь! – Поставил он перед девушкой тарелку с макаронами. – Где котенок? Сейчас, сейчас… Налью…

Приниматься за макароны Рита не спешила. Забыв о всех возможных субординациях, она изумленно следила за действиями своего собеседника, старого космического волка. И думала: что же все-таки произошло?

– Иди-ка сюда! – Аррсений Павилич медленно сел на корточки и вылил содержимое пластикового стаканчика в пластиковую же миску.

Рука пожилого человека дрогнула – молоко расплескалось по полу. Аррсений Павилич достал синтетическую губку из шкафа. Наклонился подтереть… Рукав пижамы задрался, обнажив металлический браслет.

Рита смотрела на неверные движения этого всегда собранного человека и думала: первый раз видит его в этом состоянии. Или все-таки нет? Как-то раз, еще в первом триместре…

Было два и три четверти ночи. Рита вышла в коридор – посмотреть на звезды чужой Вселенной через огромное окно холла. Вспомнить Заповедник, оставшийся во Вселенной смежной. А вместе с ним и Даню.

Девушке так хотелось побыть наедине со своими чаяниями, что поначалу она не обратила внимания на одинокую фигуру в дальнем конце коридора. Подумаешь, сидит курсант на подоконнике модуля. Подумаешь, не по уставу. Человека ведь под устав не загонишь, уж это магичка Рита понимала очень хорошо.

Девушка уже собиралась отвернуться от полуночника, как вдруг заметила в его ауре характерные признаки старости…

Рита встала как вкопанная. Вслушалась. В ауре были не только ноты угасания. Но еще и воля. Ум. Готовность пожертвовать собой… Поле этого островитянина, несмотря на характерные аккорды увядания и сильнейшей грусти, прямо-таки гремело маршем. Точнее – глубочайшей симфонией-маршем. Ошибки быть не могло, на подоконнике сидел начальник Академии. Правая рука пожилого островитянина судорожно сжимала металлический браслет на левом запястье. Еще раз, еще, еще!.. Точно Аррсений Павилич хотел в чем-то убедиться. В каком-то зыбком, не доказанном ни одной наукой, но жизненно необходимом лично ему факте.

И каждый раз, как браслет впивался в кожу Аррсения Павилича, от него фонило – острой безысходностью…

– Влипла ты, дочка. – Голос начальника Академии дрогнул. – Эх, ты!..

– Во что? – Перед мысленным взором девушки все еще сидел на подоконнике одинокий островитянин. Сжимал металлический браслет на запястье.

– Пока не знаю. – Стиснул браслет тот, кто находился здесь и сейчас. – Тут много чего смешалось, тут думать надо. А там и Оллег, глядишь, подойдет.

Но выводящий так и не пришел.

А Рита узнала, что обычный островитянин, будь при нем хоть три прибора телепортации, не смог бы спасти специального пассажира почтовика.

– Не могла же я оставить котенка на борту! – Рита наконец обрела дар речи.

Зверушка, вылакав молоко, облизнулась маленьким розовым язычком. Широко зевнув, направилась к начальнику Академии. Наклонившись, тот поднял котенка на стол… И только тогда перевел взгляд на курсантку. А потом и на макароны, так и оставшиеся нетронутыми.

– Ты есть будешь?

Глубоко вздохнув, Рита ковырнула вилкой вареные мучные островитянские изделия. Девушка не любила такую пищу, но за месяцы, проведенные в стенах Академии, к ней привыкла. А та, что начала убывать в ее тарелке, и вовсе оказалась неплохой.