– Знали вы, что это лошади убитых извозчиков?

Он замялся.

– Смекал, ваше благородие, а спросить не спрашивал. Боязно. Раз только сказал им: «Вы, братцы, моих ребят не замайте!» Они засмеялись да и говорят: «А ты пометь их!» Только и было разговора.

Его отослали, а на смену вызвали брата. Василий – полная противоположность Ивану. Слабогрудый, бледный, испитой парень. Он тяжело дышал и глухо кашлял.

– Ничего не знаю,– сказал он.– Брат всем делом владеет, а я больной, на печи лежу.

– Знал ты бродяг Петрова и Иванова?

– Ходили такие. Раньше даже ночевали у нас. Брат очень опасался их.

Мы снова позвали Тасина. Слова Келчевского, видимо, оказали свое влияние.

– Припомнил я их,– сказал он сразу, как вошел. – Один – Петров, а другой – Иванов. Петров тоже не Петров, а беглый какой-то… Познакомился я с ними, когда они в Царском жили, а потом ушли в Питер и оттуда мне вещи привозили. Их там шайка целая. Всех-то я не знаю и никого не знаю, а только главное место, где они собираются,– это будки на шоссе.

– Девять и одиннадцать?

Тасин тотчас закивал головой.

– Вот, вот! У них все гнездо! Там они и живут, почитай, все!

– А кого ты знаешь из них?

– Только двоих и знаю.

Больше от него узнать было невозможно. Мы собрались уезжать. Двух Дубовицких и Тасина при нас же отправили с конвоем в Петербург, а следом за ними поехали и мы. Келчевский потирал руки.

– Ну, значит, эти душители все у нас!

– Надо думать!

– Скажите, пожалуйста,– обратился ко мне Прудников,– откуда вы узнали про этих… ну, как их… сторожей?

– Про Славинского и Сверчинского? – ответил я. – Очень просто. Я был у Славинского.

– Были?! – воскликнул Келчевский.

– Я в эту ночь ночевал у него в сторожке,– засмеялся я и описал все происшедшее.

– Видимо, этот Мишка у них штука не малая,– окончил я.

– Значит, их всех арестовать можно?

– Можно, но надо уловить момент.

– Отлично! – засмеялся Прудников.– Сперва уловим момент, потом их! Поручаем это всецело вам.

Я поклонился.

Мы приехали в Петербург. Я отправился домой отдохнуть и позвал к себе Ицку, а Келчевский с Прудниковым поехали продолжать свои допросы.

– Слушай,– сказал я Погилевичу,– вот в чем дело…

Я рассказал ему про свою ночевку в будке, описал Мишку, Славинского, девушек и окончил рассказ словами:

– Так вот, теперь надо, во-первых, выследить всех, кто там бывает, и узнать их имена. Потом узнать, когда они там соберутся. И третье – переловить их. Но это уже не наше дело. Наше дело – накрыть, понял?

– Ну и чего же тут не понять? – ответил Ицка.

– Ну тогда – шагай!

Ицка ушел и с этого же часа начал действовать.

Лично я был еще раз в разбойничьем гнезде для того, чтобы лучше осмотреть его. Павел Славинский и Стефания приняли меня очень радушно. У них был тот ночной гость, который увел Павла пьянствовать к соседу. Он оказался каким-то Сашкой и потом причинил мне немало хлопот. Я сразу запомнил его зверскую рожу.

Мишки не было, и как ни хотелось мне проникнуть к Сверчинскому, это не удалось.

Павел вышел вместе со мной осмотреть шоссе и проводил меня до заставы.

– Приходи в конце недели,– сказал он.– Будет работа!

Но вместо меня за будкой отлично приглядывал мой Ицка.

Восьмого числа ночью ко мне пришел Ицка, бледный, усталый, встрепанный, и сказал:

– Уф! Завтра ночью они все там будут.

– Откуда, узнал?

– Ну и не все ли равно? Завтра они будут уговариваться о делах, а Мишка будет убивать на шоссе, и с Мишкой Калина. Этот Калина такой разбойник, уже четверых убил…

– Где же соберутся?

– И тут, и там.

– Ну, завтра их и переловим! – сказал я и, невзирая на ночь, послал уведомить Келчевского.