Шло время.

Четыре раза приходили шторма и четыре раза, переждав их в густых лесах, клан Львов возвращался к сине-зеленому морю.

Жизнь племени текла своим чередом.

Сын вождя рос, отличаясь здоровьем, крепостью и силой, однако в остальном их семье приходилось нелегко. После смерти Грара число недовольных Арнаром увеличилось. Пока что они помалкивали, опасаясь гнева вождя, однако тому постоянно следовало быть начеку и не допустить, чтобы недовольство переросло в бунт. В не меньшей опасности была и жизнь наследника. Многие в племени считали, что урод обязательно станет причиной всевозможных несчастий, и не прочь были расправиться с ним, пока он еще мал, слаб и не в силах постоять за себя. Арнар оберегал сына, как мог, но был не в силах делать это постоянно. Он редко надолго оставался подле семьи – слишком много было забот у вождя. Стремясь укрепить свою власть, Арнар начал войну с соседями – кланом могучих, но недалеких Медведей. Медведям принадлежал ближайший остров, лишь немногим уступавший территории Львов по размерам и запасам пищи. Прельщенные замаячившей перед ними перспективой богатой добычи Львы на какое-то время притихли и охотно следовали за вождем, когда тот призывал их совершить очередной набег.

Когда лодки воинов пропадали из виду где-то в бескрайнем океане, в сердце Таяры каждый раз поселялась тревога. Она сама не понимала, за кого волнуется сильнее – за мужа или за сына. Ох, если бы у них родились другие, нормальные, дети, хотя бы один сын!.. Тогда все сразу стало бы намного проще. Но время шло, а Таяра больше не беременела. И все чаще ловила себя на том, что испытывает досаду, глядя на хорошенькое лицо сына – как будто тот был в чем-то виноват.

– Мама, а у меня вырастут такие же нос и клыки, как у папы? – спросил мальчик в одно погожее утро. Говорил он, как большинство детей его возраста, пока не слишком хорошо, но мать, разумеется, его понимала.

– Только если будешь слушаться старших, – ответила Таяра, не отрываясь от работы. Она резала острым ножом свежевыделанную шкуру оленя – хотела успеть с шитьем до возвращения мужа, чтобы порадовать обновкой. Таяра надеялась, что подобный ответ удовлетворит ребенка, но ее надежды не оправдались.

– Ассер и Джарк говорят, что этого не будет, – продолжал мальчик, угрюмо поглядывая на мать. – Что я так и останусь уродом.

Да, конечно… А еще его двоюродные братья говорили, что у него выпадут зубы, вылезут все волосы, а голова станет голой как камень. Таяра и сама неоднократно слышала это и как-то раз даже передала Арнару. Но тот только пожал плечами и проворчал, чтобы она не приставала к нему со всякими глупостями. Он едва навел в клане порядок и не собирается разрушать все из-за котят, которые даже не дерутся друг с другом, а только дразнятся.

– Ассер и Джарк просто завидуют тебе, потому что ты сын вождя, – буркнула Таяра, все так же не поднимая головы от работы. – Легко обижать малыша, но посмотрим, что они скажут, когда ты станешь постарше и научишься постоять за себя.

Ей был неприятен этот разговор, ведь она просто не знала, что сказать сыну. И посоветоваться было не с кем. Донге и другие старые женщины клана лишь разводили руками в ответ на все ее вопросы. Таяра подозревала, что даже мудрые наставницы с Женского острова, где она воспитывалась, как и все другие девочки и девушки Боудики, вряд ли смогли бы ей помочь.

Разрезав шкуру, Таяра отложила нож и вышла из шатра. Когда она откинула полог, пахнуло смешением запахов: тяжелым звериным духом, какой всегда стоял в лагере Львов, запахом моря, костров, готовящейся еды… Скоро, как только начнут цвести лесные травы, они уйдут отсюда и вернутся к оставленным на полгода домам в глубине острова. Таяра ждала этого с нетерпением. Ей нравилась большая глинобитная хижина вождя, стоящая в стороне от остальных, к тому же там она и ее сын реже встречались с семьей почившего Грара.