Линейные корабли образуют три отряда. В первом четыре винтовых линкора, фрегат «Помон», а также два колесных шлюпа, «Гомер» и английский «Карадок». Ведет отряд «Агамемнон» под флагом адмирала Лайонса.

Вслед за ними следуют двумя колоннами отряды кораблей на буксире. Адмирал на «Вилль де Пари» возглавляет правую колонну, в состав которой входит и «Наполеон». Во главе левой следует «Вальми», на котором поднял флаг автор этих строк.

Флот начал сниматься с якорей около шести часов утра, по сигнальному выстрелу.

Еще в июне мы много практиковались в буксировке как паровыми линкорами (британские «Агамемнон», «Санс-Парейль» и наши «Жан Бар» и «Наполеон» в общей сложности тащили за собой до десяти парусных собратьев, то есть по 2–3 каждый!), так и колесными пароходами. Маневры проделывались в том числе и в виду русской крепости Севастополь 13–15 июня. Благодарение Господу, наши моряки обладают опытом буксировки больших кораблей в эскадренном строю. Это, кстати, и дало Гамелену повод оставить «Наполеон» в составе своей колонны – адмирал заявил, что хочет иметь возможность буксирования в бою линейных кораблей, не подвергая риску малые пароходы.

Тем не менее выход второй и третьей колонн сильно задержался. Флот двинулся в сторону мыса Лукул лишь к одиннадцати утра, четырехузловым ходом.

В два часа пополудни с «Карадока», следовавшего в авангарде, заметили канонаду в районе устья реки Альма. Адмирал Гамелен, получив это известие, приказал поднять ход до пяти узлов, Лайонсу было передано распоряжение выслать к берегу барказы для промеров глубин. Это было исполнено к четырем часам. К тому времени стрельба на берегу прекратилась, сигнальщики наблюдали в подзорные трубы перемещения войск.

Через час с берега на шлюпке прибыл адъютант маршала; Сент-Арно просил адмирала с утра открыть бомбардировку русских войск, занимающих возвышенное плато. Промеры глубин сделать не удалось: посланные барказы обстреляли с плато полевая артиллерия и вооруженный пароход, несущий дозорную службу. «Помон» и «Карадок» несколькими выстрелами отогнали его, но преследовать не стали: над эскадрой появилась крылатая лодка, на зюйде, у горизонта, замаячили паруса русских фрегатов. Наученный горьким опытом (русские оказались настоящими мастерами внезапных нападений!), адмирал Гамелен скомандовал становиться на якоря.

Уже стемнело, когда состоялся военный совет. На нем, кроме адмирала Лайонса, присутствовал лорд Раглан; нашего главнокомандующего представлял дивизионный генерал Канробер. На совете приняли план действий на завтра. Сначала отряд Лайонса должен обстрелять берег, имея целью привести к молчанию батареи. Опыт сегодняшнего дня показывает, что русские не дадут обследовать прибрежное мелководье, а потому лишь паровые корабли, способные маневрировать в стесненных условиях, могут выполнить эту задачу. После этого к бомбардировке присоединится мой отряд из шести парусных линкоров. Третий отряд встанет на якоря мористее, на случай (весьма маловероятный) появления русской эскадры. До сих пор они ограничивались набегами легких кораблей и фрегатов, не решаясь ввести в бой главные силы. Остается надеяться, что недавние успехи не прибавят неприятелю решимости: сейчас, когда наши силы ослаблены предательством британцев, они, пожалуй, могли бы добиться некоторого успеха!

Совет закончился далеко за полночь. Со второй склянкой отбыли на берег лорд Раглан и генерал Канробер. Эти военачальники и раньше не демонстрировали доброго согласия, а теперь и вовсе не желали беседовать друг с другом. Перед отъездом генерал громко упрекнул лорда Раглана в том, что англичане скрывают от союзников важные сведения. Адмирал Гамелен, присутствовавший при сем, осведомился, о чем идет речь.