— Оля, ты красотка, — проводит рукой по лежащим на моем плече волосам. — Не изменилась. Вообще…

— Маш… — смотрю на нее в ответ. — Красотка — это ты.

Она выглядит стопроцентно фотогенично.

Она выглядит как голливудская фотомодель.

Я знаю, что хорошо выгляжу, но рядом с ней у любой сдуется самооценка.

В университете она была девочкой из провинции. Ее родители жили где-то глубоко в области, она выбиралась к ним два раза в год и то, потому что «надо». Она слишком любила город, жила в общежитии, обожала тусовки и парней. Короче говоря, была моей противоположностью. Я жила с родителями и слыла разборчивой до тошноты, потому что привести в дом парня в нашей семье можно было только в качестве потенциального зятя.

Это она познакомила меня с Чернышовым…

Она вынесла мне мозг своей влюбленностью в «этого Руслана». А я, как последняя сука, влюбилась в него еще сильнее.

Мне было так стыдно смотреть ей в глаза, после того как мы с ним начали встречаться, но она влюблялась каждую неделю, поэтому мы даже поссориться как следует не смогли.

А потом моя жизнь закрутилась вокруг него и его друзей. К третьему курсу мы с Машей почти не общались. В тот год она уехала на практику в Германию и не вернулась. Я слышала, что она там вышла замуж, это было ужасно на нее похоже.

Она была отличной подругой, а я дерьмовой.

— Я уже полчаса за тобой хожу, — тараторит Маша. — Думаю, ты это или не ты…

— Я бы тебя не узнала.

— Ну, значит, я не зря столько бабок потратила, — весело смеется она.

— У тебя акцент… — улыбаюсь, впервые за много дней чувствуя себя невероятно живой.

С ней рядом даже мертвец, твою мать, воскреснет.

На мне белый пуховик, и хоть он в тренде на сто процентов, я рядом с ней домохозяйка.

— Гражданство Италии наложило отпечаток, — смеется она.

— Италии?! — изумляюсь. — А как же Германия?

— Это была ошибка, — звонко хохочет.

В кармане моей куртки звонит телефон.

— Блин… подожди минуту… — прошу я Машку.

Она соединяет большой и указательный палец, показывая мне «о’кей».

— Да, Мишань? — говорю, отвернувшись к полке с туалетной бумагой.

— У меня выпал зуб, — сообщает он.

— Что?!

Прекрасно.

Я ждала этого всю неделю, а все сливки достались его отцу.

— Ну, я же сказал, зуб, — повторяет мне со строгими интонациями.

— И как он выпал? Сам?

— Нет, папа дернул за него, и он выпал.

Что за, мать твою, самодеятельность?

Почему Чернышов вечно делает то, о чем его не просили?!

— Тебе было больно? — спрашиваю с раздражением, которое не получается задушить.

— Нет, мне было смешно. Как мне передать его Зубной Фее?

Закрыв глаза, медленно выдыхаю.

— Возьми его с собой, мы передадим ей дома. Надеюсь, папа его не выбросил?

— Нет, — смеется Миша. — Мы купили для него банку в аптеке.

Вдыхаю…

— Где вы?

— Стреляем. Из пистолетов.

— Из каких пистолетов?!

— В стрелковом клубе, у папы тут встреча.

Ясно.

Разумеется.

Это огромная база отдыха за городом, на которой я никогда не была.

— Где папа? — спрашиваю строго.

— Ну… он вот тут. Рядом. Дать ему трубку?

— Нет! — восклицаю, прикладывая ко лбу руку. — Я ему… потом сама позвоню.

— Я тогда буду мультики дальше смотреть, — сообщает сын.

— Ты ел?

— Угу. Шашлыки… и картошку фри…

Картошку фри.

Отлично. Просто отлично.

Мне хочется набрать его папу и сообщить о том, что, если он тащит ребенка за город, не мешало бы меня об этом предупредить. Просто потому, что я хочу знать, чем они занимаются, когда он забирает у меня сына на двое суток.

Я не стану с ним разговаривать.

Все было отлично, пока он не объявился вчера вечером.

Впервые за полгода.

Я напишу ему сообщение. Позже.

— Ладно, — отвечаю поспешно. — Сделай мне селфи, — прошу Мишу. — И не потеряй зуб.