– Тоже карьеру сделает, – мотнул головою в его сторону мой собеседник и, видя, что я никак не реагирую на его сведения, замолчал.

– Очень приятно встретиться с вами, господа, – между тем, мягко улыбаясь и порывисто пожимая руки некоторых из бывших своих сотоварищей по деятельности в школе, просто и искренне здоровался военный комиссар. – Я прямо из Ставки, – продолжал он. – Какая разница с вашим питерским настроением. Но это ничего… я полагаю, мы быстро уладим все шероховатости и вам снова можно будет вернуться к более мирному продолжению вашей продуктивной, полезной работы. Ваши бывшие питомцы отличаются на фронте, и пехота их высоко ценит… Владимир Станкевич, – протянул, наконец, и мне руку военный комиссар.

– Александр Синегуб, – в тон представился я.

– Это наш новый офицер, недавно с фронта, – зачем-то нашел нужным прибавить поручик Б.

– Да, у вас, я вижу, есть новые лица! – ответил ему военный комиссар.

– Александр Петрович! – окликнул меня поручик Скородинский.

– Что скажете? – обернулся я к спешившему ко мне поручику.

– Начальник школы вас требует. Работа есть. Счастливчик! – ласково улыбаясь, передал он мне приказ начальника школы.

– А где начальник? – обрадованно заторопился я.

– Вон там, около группы Багратуни у Главного штаба, – указал мне поручик на местонахождение начальника школы. – Явитесь к военному комиссару при Верховном командовании, поручику Станкевичу, – подчеркивая титул служебного положения поручика, мягко, но с особой, свойственной ему манерой отдавать так приказания, что они, для получающего таковые, приобретали значение сверхстепенного значения, проговорил он. – Ах, вы здесь! – продолжал он, уже обращаясь к подошедшему в этот момент военному комиссару. – Вот, согласно вашего желания и приказания Главного штаба, я предоставляю в ваше распоряжение полуроту юнкеров, под командой поручика Синегуба. Я вам даю самого опытного офицера, недавно только прибывшего к нам в школу с фронта. Надеюсь, поручик, – снова отнесся начальник школы ко мне, – вы учтете всю серьезность значения оказываемой вам чести предоставления выполнения тех задач, которые вы будете получать непосредственно от господина военного комиссара и исполнять которые будете как мои личные приказания… – в упор смотря мне в глаза, добавил начальник школы.

– Слушаю-с, господин полковник; а какую полуроту прикажете взять?

– Капитан Галиевский получил приказание, и он вам предоставит таковую!

– Слушаю-с! Разрешите идти?

– Да, с Богом! – весело ответил начальник школы, протягивая мне руку и делая шага два вперед, приблизился вплотную ко мне и вдруг, понижая голос, быстро проговорил: – Дело крайне серьезно. Соберите все внимание. И чаще присылайте донесения мне и капитану Галиевскому. – И, переходя на обычный тон, продолжал: – Все указания испрашивать у господина военного комиссара. Ну, в добрый час! Берегите юнкеров! – отпустил меня начальник школы.

– Господин военный комиссар, – обратился я, поворачиваясь к комиссару и беря руку под козырек, – поручик Синегуб, по приказанию начальника Петроградской прапорщиков инженерных войск школы, представляется по случаю назначения в ваше распоряжение.

– Очень приятно, – принимая честь, любезно ответил военный комиссар, – я попрошу вас немедленно выступить. И так слишком много времени потеряно, – нервно смотря на часы, бросил замечание военный комиссар.

– Слушаю-с! Разрешите построить и куда прикажете вести и какое будет назначение?

– Я буду с вами. Мы пойдем в Мариинский дворец на охрану заседающего в нем Предпарламента, так как по имеющимся сведениям готовится обструкция и выступления против заседающих. Скорее стройте юнкеров, – нервно закончил комиссар.