Отыскать гольф-клуб оказалось несложно. Он находился почти у самой реки, в начале поднимавшегося от серебристо-зеленого Пела тихого Чугуевского переулка, прямо поперек него, образовав таким образом тупик. Еще издалека Гриценко увидел решетчатый металлический забор, пустырь за ним и смутные в сумерках очертания большого одноэтажного дома. Когда Гриценко наконец подошел и вблизи рассмотрел место, где должен был совершить свою месть, его поразили три вещи. Во-первых, забор. Решетки, из которых он был собран, представляли собой фрагменты разных заборов или оградок, отличаясь между собой высотой и толщиной прутьев, количеством и формой стальных и чугунных кренделей, розеток, спиралей и прочих финтифлюшек, одновременно украшавших и укреплявших решетки. Здесь были ковка и литье. Чувствовался стиль, точнее, смешение стилей, кое-где, правда, выглядевшее несколько тяжеловато и бестолково из-за избытка вычурных завитушек и розеток. Но в целом забор впечатлял. «Старая работа, – одобрительно отметил про себя Гриценко. – Ручная… Я так, мабуть, сразу и не смогу. Денек-другой понадобится, чтобы приноровиться».

Второй вещью, изумившей Серегу, была лужайка перед зданием клуба – то, что издалека он принял за пустырь. Ох и травка росла на той лужайке! А как дивно она была пострижена!.. Сумерки были еще светлы, что давало возможность разглядеть и оценить ту степень совершенства, с которой был пострижен газон за решетчатым забором. Вот только что это за норы или колдобины, которыми местами была изрыта ухоженная лужайка?

Гриценко, подчиняясь невольному порыву, приник к прутьям забора, дабы получше рассмотреть странные ямки, назначение которых он не мог объяснить. Но стоило ему дотронуться до забора, как тут же в глаза ударил слепящий свет прожектора, внезапно ожившего на крыше клуба. Почти в ту же секунду откуда-то сбоку на газоне вырос охранник. От застигнутого врасплох Гриценко его отделяла лишь кованая решетка. Охранник, одетый, по Серегиным меркам, в экстравагантную широкополую шляпу, наподобие той, что в вестернах носят лихие ковбои, оказался третьим элементом, всерьез озадачившим Серегу Гриценко.

Охранник спросил: – Ну шо, доплюнешь до лунки? – и кивнул в сторону ближайшей ямки в газоне. – Бьюсь об заклад, шо если даже доплюнешь, то сомневаюсь, шо попадешь точно в лунку. А? Шо скажешь?

Гриценко не сразу ответил. Он смерил взглядом с ног до головы охранника и, остановившись на его упитанной физиономии, стараясь быть вежливым, произнес: – А на фига мне харкаться в забор? Я што – верблюд, да еще с оптическим прицелом?

Охранник широко и самодовольно улыбнулся.

– Правильный ответ.

Потом, вдруг состроив злобную гримасу, он прорычал: – Потому как независимо от того, куда бы ты плюнул, ты бы в тот же сек схлопотал по мордасам. Усекаешь, братела? В тот же сек и ни часом позже! Проваливай отсель!

И, не дожидаясь, когда Гриценко провалит, повернулся к нему спиной и зашагал к клубу. Серега и так собирался отчаливать отсюда, но тут из дверей клуба вышли люди и, о чем-то оживленно беседуя, закурили на крыльце. Очень кстати над их головами зажглась лампочка, осветив их лица. Гриценко вздрогнул: он узнал среди куривших парня, как две капли воды похожего на Маруани. Рядом с ним смоктал короткую трубку бритоголовый толстяк. «Вот черт!» – Серега в сердцах ударил по решетке – так двинул по ней, что та загудела.

– Не понял?! – охранник резко обернулся, рука его потянулась к дубинке, висевшей слева на поясе. – Я ж тебе внятно все разбазарил!

– Так разве через такой забор плюнешь? – сокрушенно покачал головой Серега.