Вообще я всё могу, но придётся подождать.

Иногда казалось, что проще от всего отказываться, чем требовать чуть больше времени для себя. Только иногда. Так что я усиленно дула на чай, не желая ходить с обожжённым языком, что всё равно случилось. Терпеть ненавижу это.

Во время спуска женщины вели себя отстранёно. Если при подъёме я стремилась зацепиться за части нашей группы вопреки торопливости Чату, то, идя обратно, полностью сосредоточилась на вихляющей тропе. Я часто прижималась к скалам, пропуская поднимающихся подростков с громко играющими европейские хиты или даб-степ колонками. Индийцы умеют создавать атмосферу. Я лицом к лицу встретилась с сочетанием прошлого и настоящего, со стремлением к внутренней тишине, к соединению с чем-то, что больше нас, и с внешним гулом разговоров, музыки, песен.

Один поворот сменял другой, и в какой-то момент я почувствовала, как трясутся от усталости и напряжения ноги. Мышечная боль о себе знать пока не давала. Я помолилась скорее телу, чем кому-то извне, чтобы оно донесло меня до дома без приключений.

Перед поездкой я готовила ноги к длительным походам, но план не увенчался успехом. У меня постоянно что-то болело. Тем не менее сейчас кроме лёгкой дрожи никакого дискомфорта я не испытывала, и это успокаивало.

Шаг за шагом преодолевая последние метры спуска, я вдруг захотела две вещи на этой чужой земле – молока и шоколада.

Счастьем было посадить себя в машину. Благодаря сделанным фотографиям я вычислила, что восхождение длилось около двух часов, а на спуск ушёл всего час.

Такси скакало по кочкам, я вполуха слушала разговоры женщин с Азатом, пребывая в мандражно-удовлетворённом от прогулки состоянии. В гостиницу мы вернулись в обеденное время. Договоренность состояла в том, чтобы поесть в кафе, о котором я слышала, в отличие от остальных, впервые.

– А, тебя же не было с нами… – вспомнила Ольга.

– В смысле не было? – я искала в голове фрагмент, когда могла что-то пропустить и вспомнила: вымотанная после ночи в автобусе, я никуда не пошла вчера.

Вчера… Время здесь напоминало что-то тягучее, и любые воспоминания утопали в нём, не успев, как следует, проявиться.

Кафе находилось через дорогу от гостиницы, но куда именно идти, я не знала. Женщины ушли раньше меня, и, выйдя на улицу, я растерялась. Я привыкла не знать, куда мы идём или едем, но не оставаться в одиночестве.

Из-за угла улицы появился Азат. Уже лучше.

– Почему ты не идёшь в кафе?

– Потому что я не знаю, где оно. Я же спала, когда вы туда ходили…

Неподалёку от гостиницы стоял маленький прямоугольный храм. Название поселения Наггар переводится как «место обитания священного змея Нага», и храм посвящался ему. К храму поднялись двое мужчин и, перебирая в руках чётки, обошли его по часовой стрелке. С противоположной стороны холм, на котором мы жили, обрывался. Мелкие точки домов Манали утопали в зеленеющих и волнами уходящих вдаль лесах.

Азат скрипнул стеклянной дверью кафе, скрытого лохматыми елями подле обрыва. Обогнав его, я присоединилась к трапезе Татьяны, Ольги и Фаины.

Пресная лапша, плавающая в бульоне, обрадовала отсутствием специй. Жирные макаронины сползали с ложки, еда потребовала от меня тщательного сосредоточения. За окном покачивались ветки елей, забил по стеклу мелкий дождь. Нам повезло: за время похода к Шиве на землю не упало ни единой капли.

Впечатления от увиденного легко сошли на задний план сознания, уступая место происходящему. Уверенная в том, что смогу подумать обо всём потом, я беспечно ела лапшу. Азат маячил за окном, разговаривая по телефону. Мои спутницы так же, как и я, сосредоточенно ловили макаронины в своих тарелках.