Постоянно, чтобы ни происходило, я пребывала в необычном состоянии покоя. Покоя неведения. Плыла за всеми по течению происходящего и знала только то, что актуально и ценно на данный момент времени. За счёт такого подхода к путешествию я уставала намного меньше, чем в случае, если бы знала, сколько предстоит пройти или проехать за день. Наивная уверенность в том, что за «следующим поворотом» станет проще, буквально придавала сил.

Оказавшись на высоте две тысячи шестьсот метров, я никак не могла определить, насколько мой нос принял новые параметры условий, в которых мы жили. Со вчерашнего вечера у меня сильно слезились глаза. Казалось, что зрачки готовы покинуть глазницы вместе со слезами. Глаза едко резало, а боль, исходящая от них, откликалась где-то в области висков.

Подъём в гору я начала не спеша и с полной уверенностью в том, что идти до храма Электрического Шивы всего ничего. Плиты ступенек скоро сменились корнями деревьев, что ломали камни и создавали трещины в земле. Ставить на них ноги было не очень удобно. Чуть приподняв подол юбки, я направилась к тропе.

Моя группа повернула с основной тропы на более узкую, идущую влево от леса. Отклонение от маршрута спровоцировала первая и последняя уборная на маршруте. Поняла я это только тогда, когда прошла полпути к цели многих туристов, путаясь ногами в корнях дерева.

Азат предложил мне помощь и протянул руку, которую я проигнорировала, разворачиваясь обратно. Тропинка не настолько сложная, чтобы я позволила себе принять помощь без психологических затруднений.

Весь обратный путь к тропе, ведущей в гору, я слушала лекцию Азата о том, что, если мне предлагают помощь, нужно её принимать. Но я не хотела её принимать. Считала, что есть какой-то лимит на получение помощи, а растрачивать его в местах, где я могу медленнее, но самостоятельно, мне не позволяла гордость.

– Каждый может идти так, как ему удобнее, сам по себе или с кем-то, если хотите пообщаться, – сказал он нашей группе, когда женщины вернулись на тропу.

Мы то очень далеко уходили друг от друга, занятые своими мыслями, то снова собирались вместе. Я наблюдала за порхающими с ветки на ветку птичками, другими туристами, паломниками и индийской молодежью. Все поднимались наверх, и возникло ощущение, что только я не понимаю сакрального смысла мероприятия. Непрерывный поток в гору напоминал разноцветную реку из людей, желающих приблизиться к святыне и воздать почести Шиве.

Мы останавливались отдохнуть, присаживаясь на пни поваленных деревьев или корпусом опираясь на валуны, покрытые густым мхом. Хвойная подстилка на тропе сменялась насыпями острых камней, легко скатывающихся от неловких прикосновений подошв. С крутых склонов сползала запутанная паутина кустов и сухих корней. Каменные ступени рядами уходили вверх и исчезали в глубине леса. Тропинка легко ускользала от них в сторону и вела людей по обрывистым краям скалы.

Вскоре моя рука по повелению Азата очутилась в руке Чату. Теперь он путешествовал вместе с нами за компанию. Скорость моего движения увеличилась вдвое. Русский язык Чату знал примерно так же, как я английский. Я развлекла себя попыткой поговорить с ним, но ничего толкового у нас не вышло. Узнала, что он буддист, вегетарианец и любит кошек.

Постепенно я привыкала к новой для себя среде. Проходящие мимо паломники, их разговоры между собой, бросающиеся в глаза пёстрые платья женщин и разбавляющая местный колорит современная музыка, кричащая из переносных колонок у подростков, – всё это объединяло и нашу группу, позволяло нам стать полноценными участниками шествия. Нас как будто вырезали из одного журнала и вклеили в другой, но так сложилось, что цвета и стили журналов совпали.