Он был совершенно неразрешимым. Я решил его озвучить:

– И как же, блин, мне теперь подняться?

Эти дорожки были слишком скользкими. Ух. Невозможно было встать на ноги, не поскользнувшись. Дерьмо.

– Мэдок! Вставай! – донесся до моих ушей недовольный голос Тэйт. Она была где-то совсем близко.

Мэдок. Вставай. Солнце встало. Тебе пора.

– Мэдок. Вставай давай! – орала на меня Тэйт.

Я выпрямился.

– Все в порядке, – пробормотал я. – Прости меня, Тэйт. Ты же знаешь, что я люблю тебя, так ведь?

Я с трудом заставил тело принять сидячее положение и икнул. Потом поднял глаза. Тэйт с гордым видом шла по разделительной линии между дорожками, уперев руки в бока и грозно сдвинув брови.

И смотрела на меня глазами, полными презрения.

– Мэдок, я, вообще-то, здесь работаю.

Я вздрогнул. Не люблю, когда у нее такой грустный голос. Похоже, она во мне разочаровалась. Тэйт всегда была достойна моего уважения.

– Прости, детка.

Я вновь попытался встать, но поскользнулся и плюхнулся на задницу, которая и так уже болела.

– Я же извинился, что еще?

Она присела на корточки, вцепилась мне в плечо обеими руками и потянула наверх.

– Да что с тобой такое? Ты ведь только на вечеринках позволяешь себе напиваться.

Одной ногой я попал в ложбинку сбоку от дорожки и зашатался. Тэйт притянула меня ближе к себе. Тогда мне удалось водрузить вторую ногу на разделительную линию.

– Все со мной нормально, – улыбнулся я. – Тэйт, я же шутник. Я… – я помахал рукой в воздухе, – …просто… шутка… то есть шутник, я шутник, – поспешил исправиться я.

Она продолжала меня придерживать, но я чувствовал через футболку, что девушка понемногу ослабляет хватку.

– Мэдок, никакая ты не шутка.

Ее взгляд немного смягчился.

Ты не знаешь, кто я такой.

Я смотрел ей в глаза. Очень хотелось все объяснить, заставить подругу – да хоть кого-нибудь – увидеть меня настоящего. Джаред и Джекс были хорошими друзьями, но парни не любят выслушивать эти сопли, и они не такие внимательные. А Тэйт заметила, что что-то не в порядке, но я не знал, как объяснить ей, в чем дело. Я просто хотел, чтобы она понимала: я хороший парень, несмотря на все мои выходки.

– Тэйт, я все время делаю глупости. Это стиль жизни. И у меня неплохо получается.

Я медленно наклонился к ней и заправил редкие, выбившиеся из ее хвостика волосы за ухо, а потом томным голосом прошептал:

– Отец об этом знает. И она знает.

Я на мгновение опустил глаза в пол, потом снова встретился с ней взглядом.

– И ты тоже об этом знаешь, разве не так?

Тэйт ничего мне не ответила. Она молчала и внимательно меня разглядывала. Кажется, я почти слышал, как крутятся шестеренки у нее в мозгу.

Я положил руку ей на щеку и вдруг вспомнил, как часто она мне напоминала Фэллон. Поглаживая большим пальцем бархатную кожу ее лица, я мечтал, чтобы она снова на меня накричала. Чтобы она не переживала за меня. Тогда я мог бы сказать, что у меня в жизни не осталось ничего настоящего. Было бы гораздо проще.

Касаясь ее милого растерянного лица, я вдохнул полной грудью аромат ее духов и потянулся к ней губами.

– Мэдок! – одернула меня Тэйт.

Она выглядела смущенной. Наклонив голову, я чмокнул ее в лоб и снова выпрямился.

Взволнованно сдвинув брови, она продолжала пристально смотреть на меня.

– С тобой все нормально?

Нет, не нормально.

Иногда бывает.

Ладно, нормально. Большую часть времени, наверно, это так. Но не сегодня.

– Ух, – я глубоко вдохнул и улыбнулся. – Надеюсь, ты понимаешь, что я ничего такого не имел в виду, – отшутился я. – В смысле я правда люблю тебя. Но не так, как ты подумала. Скорее, как сестру.

Едва договорив, я расхохотался, согнулся пополам и схватился за живот.