Пенелопа подозвала мальчишку, несущего ведра с водой, и поинтересовалась, кому можно отдать хорька. Парень, явно робея, поставил ведра на пол и поспешно стащил с головы шапку. Судя по молочно-белой коже, ему было не больше двенадцати. Пенелопа улыбнулась, желая его подбодрить, но в результате смутила еще сильнее.

– Отведи меня к своему хозяину, – сказала она.

Мальчик кивнул, выпалил:

– Я приведу его, миледи, – и исчез за дверью. Оттуда послышалось яростное обсуждение, куда деть хорька и кто должен за него отвечать. Пенелопа уже собралась привязать зверька к ближайшему крюку и удалиться, но тут словно из ниоткуда появился растрепанный Сидни.

– Какая неожиданная встреча, миледи, – с поклоном проговорил он. – Что вы делаете на конюшне с хорьком в руках?

От волнения Пенелопа лишилась дара речи. Внезапно Сидни понял, что на нем нет верхней одежды, только рубашка.

– Надеюсь, вы простите меня за… неподобающий вид. – Он запнулся, по-видимому, смутившись. – Я только что снял доспехи.

– Всегда терялась в догадках, что мужчины носят под броней, – ответила Пенелопа и тут же пожалела о своих словах. Она не имела намерения показаться развязной, ей действительно было интересно, что у мужчин надето под доспехами, чтобы металл не врезался в тело.

В отличие от других знакомых ей молодых людей, которые наверняка придумали бы какой-нибудь фривольный ответ, Сидни сказал:

– Позвольте забрать это создание.

Пенелопа вручила ему хорька. Держа его в вытянутой руке, Сидни распахнул дверь с криком:

– Что у вас здесь творится? Королевская фрейлина ждет на конюшне, а вы обсуждаете судьбу этой твари?

Сквозь открытую дверь Пенелопа увидела, как мальчик отшатнулся, словно ожидая побоев. Не раздумывая, она шагнула вперед и схватила Сидни за плечо. Тот резко обернулся; в его взгляде кипела ярость.

Девушка опустила руку:

– Оставьте. Он пытался мне помочь и не проявил неуважения.

Ярость исчезла из глаз Сидни так же быстро, как появилась.

– Значит, под красивой оберткой скрывается доброе сердце, – негромко проговорил он.

– Что вы имеете в виду?

– Обычно чем больше красоты снаружи, тем меньше внутри.

Пенелопа не привыкла, чтобы ее называли доброй, даже в столь иносказательных выражениях. Девушке часто приходилось слышать похвалы своей красоте, однако привлекательная внешность не более чем дар природы; гораздо важнее то, что скрыто под ней. Она взглянула на Сидни, и тот показался совершенно непохожим на человека, чей образ жил в ее воображении. Вымышленный Сидни изъяснялся в основном романтическими банальностями, словно рыцарь из любовных баллад, а настоящий… Пенелопа не знала, как отнестись к его сомнительному комплименту, но все же ухитрилась придумать достойный ответ.

– Вы говорите, исходя из личного опыта? А как же ваше собственное сердце?

– Ну, я-то не красавец. – Сидни провел рукой по щеке, испещренной оспинами. На указательном пальце красовалось чернильное пятно – напоминание, что перо ему столь же привычно, как и меч. Он резко отвернулся, словно не желая говорить о себе, и обратился к конюхам, с готовностью ожидающим его приказаний.

Пенелопе пришло на ум, что рябые мужчины обычно отращивают бороду с целью скрыть свой недостаток, а Сидни чисто бреется, тем самым бросая вызов окружающим.

– Этот зверек – подарок королеве от герцога Анжуйского. Прошу вас отнестись к нему с вниманием, – проговорила она.

– Делайте, как сказала леди. – Сидни передал хорька слугам, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. – Похоже, в последнее время я с завидным постоянством вас спасаю. Не вы ли зацепились за гвоздь в Детфорде?