Чтобы объяснить, зачем строкам З нужна верхняя кромка, давайте вернемся к тому примеру, в котором наш ребенок изначально научился строить башню, а теперь хочет построить дом. Здесь возникает затруднение иного рода, если мы будем слишком хорошо помнить свой предыдущий опыт!

Верхняя полоса:Воспоминания, активирующие агентов на слишком высоком уровне, будут предлагать нам цели, которые не соответствуют текущей ситуации.

Чтобы понять, почему наши воспоминания в строках З должны ослаблять взаимосвязи за каким-то порогом детализации, рассмотрим крайний случай. Пусть некая память настолько полна, что побуждает переживать, в мельчайших деталях, какой-либо совершенный момент прошлого. В результате текущее «я» будет стерто и мы забудем, о чем просили свою память!

Оба «эффекта кромки» служат для того, чтобы сделать наши воспоминания более релевантными для реализации наших текущих целей. Средний же уровень («полоса пропускания») помогает выявлять сходства между запомненными событиями и нынешними обстоятельствами. Нижняя кромка снабжает нас дополнительными подробностями, но не навязывает их нам. Мы используем их лишь в качестве «умолчаний», в отсутствие фактических данных. Точно так же верхняя кромка напоминает о предыдущих целях, но, опять-таки, мы вовсе не обязаны использовать эти воспоминания для чего либо кроме «умолчаний» (в ситуациях, когда текущие обстоятельства не навязывают нам более актуальных целей). Рассуждая таким образом, мы можем воспринимать нижнюю кромку как некое знание о структуре объектов, а верхнюю кромку – как знание о функциях объектов. Нижние уровни выражают «объективные» детали реальности; верхние уровни выражают наши «субъективные» проблемы в сочетании с целями и намерениями.

Как могут кромки одной и той же строки З находиться в двух настолько различных пространствах? Дело в том, что для мышления нам необходимы, скажем так, интимные связи между объектами и целями, то есть между структурами и их функциями. В чем вообще польза от мышления, если мы не в состоянии соотнести характеристики любого объекта с нашими планами и намерениями? Подумайте, сколь часто в английском языке употребляются слова, представляющие имена объектов и их назначение. Какие инструменты нам понадобятся для постройки дома, чтобы пилить, прибивать и клеить дерево? Очевидно, это будут пила, молоток и клей[11]. Узрим чудотворящую силу этих «значений»: едва мы слышим какое-либо имя (существительное), наши агенты приступают к действиям, которые выражаются соответствующим этому имени глаголом. Эта способность сочетания целей и средств не ограничивается языком – в дальнейшем мы изучим много других примеров аналогичной деятельности агентов, – однако в языке подобное сочетание обременено наименьшим количеством ограничений.

Вчера мы наблюдали, как Джек запускает воздушного змея. Что мы помним об увиденном сегодня? Например, можно ответить: «Вспоминая, мы как бы видим все воочию заново». Но вчера, когда мы увидели змея, он не был воспринят нами как нечто совершенно новое. Тот факт, что вчера мы опознали его как «змея», свидетельствует, что нам уже доводилось видеть змеев и мы об этом помним.

Отсюда формируются два способа получения новых воспоминаний об увиденном минуту назад. На схеме слева мы просто соединяем новую строку З со всеми агентами, которые были недавно активны в нашем сознании. На схеме справа изображен иной способ создания воспоминания: вместо того чтобы соединять новую строку З с этим множеством отдельных агентов, мы соединяем ее только с теми старыми строками З, которые были активированы недавно. Тем самым мы получим аналогичный результат, поскольку данные строки З были задействованы для использования многих агентов, активных в последнее время. Эта вторая схема обладает двумя преимуществами: она проще и позволяет рассматривать воспоминания как организованные сообщества.