Далеко не всегда можно оценить сложность того или иного ментального состояния по тому, насколько легко нам описать его в словах. Конкретное состояние ума может объединять громадное количество информации, и этот объем окажется чересчур велик и разнообразен для того, чтобы выразить его через небольшое число слов – а при этом он будет не очень-то сложным в научном смысле. Более того, ощущения, которые мы можем выразить словами, во многом ограничены социальным процессом, посредством которого мы учимся использовать слова. Чтобы слово оказало предсказуемое воздействие на других людей, мы должны соблюдать строгую общественную дисциплину в отношении того, как это слово употребляется; персональные же внутренние сигналы человека не сталкиваются с подобными ограничениями. Сигналы, поступающие от наших невербальных агентов, могут быть связаны со строками З, и эти связи широко разветвляются, чтобы активировать других агентов. Если каждому члену такого сообщества надлежит активировать сотню других, то всего за три-четыре шага активности агент «дотянется» до миллиона других агентов.

Если рассуждать с точки зрения воспоминаний «по строкам З», становится несложно (по крайней мере, в теории) вообразить, как человек способен вспомнить общее впечатление от сложного опыта; при этом трудно понять, как человек может с легкостью воспринимать конкретные высказывания вроде: «У Джона больше конфет, чем у Мэри». Если наша гипотеза верна, традиционный взгляд на работу разума применительно к «фактам» и «суждениям» следует, так сказать, поставить с ног на голову. Но по-прежнему тяжело разобраться, почему людские умы тяготеют к неопределенным, трудновыражаемым склонностям.

Мы порождаем новые идеи, комбинируя фрагменты старых идей, и это означает, что в разуме одновременно присутствует несколько идей. Давайте максимально упростим ситуацию и представим себе, что разум состоит из множества «разделов», каждый из которых связан с конкретной деятельностью, будь то зрение, движение, язык и т. д. Та же схема повторяется далее, посему даже мысль о простейшем предмете является комбинацией малых мыслей и малых агентов. Мысль о крохотном белом резиновом мячике может активировать следующие «разделы»:

Рис. 18

Нам понадобится некий способ описания состояний множества агентов одновременно. Потому в настоящей книге я буду использовать выражение «ментальное состояние» или «полное ментальное состояние», когда речь пойдет о состоянии всех агентов. Словосочетание «парциальное ментальное состояние» будет обозначать конкретное состояние группы малых агентов. Теперь, чтобы все прояснить, нам следует упростить ви́дение ситуации, как поступают ученые. Мы предположим, что каждый агент нашего сообщества в каждый момент времени находится либо в «спокойном», либо в «активном» состоянии. Почему агент не может быть частично активирован? Почему он только либо «включен», либо «выключен»? Частичная активация действительно возможна, однако имеются причины технического свойства, по которым это не имеет принципиального значения для обсуждаемых вопросов. В любом случае такое предположение позволяет выдвинуть строгие формулировки:

Полное состояние разума представляет собой список, который показывает, какие агенты активны, а какие спокойны в конкретный момент времени.

Парциальное состояние разума указывает, что некоторые агенты активны, но не сообщает, какие именно другие агенты пребывают в покое.

Обратите внимание, что согласно этому определению разум в данный момент времени может иметь всего одно полное состояние – и находиться во множестве парциальных состояний одновременно, поскольку такие состояния являются неполными описаниями. На приведенном выше рисунке показано, что общество разума состоит из нескольких отдельных «разделов», поэтому состояние каждого раздела можно считать парциальным, и это позволяет вообразить, как система в целом способна «думать несколько мыслей разом», подобно компании людей. Когда ваш речевой раздел воспринимает слова вашего друга, а зрительный раздел ищет дверь для выхода, получается, что разум находится в двух парциальных состояниях одновременно.