…Как собирают хлопок на больших, как бы покрытых снегом полях, мы уже часто наблюдали в окрестностях Шанхая. Теперь мы видели наполненные хлопком джонки у причалов фабрики…

Наиболее интересное в производстве хлопчатобумажной пряжи я могла видеть лишь мельком, так как в значительно большей мере меня интересовали работницы.

На хлопчатобумажной фабрике «Лишин» занято две тысячи рабочих, из них полторы тысячи женщин и сотни две детей. Рабочий день – 12 часов. Для женщин и детей предусматривается перерыв. Рабочие-мужчины работают без перерыва. Едят здесь же у машины во время работы. Возраст большинства женщин – от 16 до 22 лет. Их зарплата – от восьми до двенадцати марок в месяц. Страшно было смотреть на детей, многим из которых не больше десяти лет, работающих в раскаленном помещении и при оглушающем грохоте.

Дети, возраст которых был где-то между возрастом Рени и Пчелки[17], работали по двенадцати часов в день. Я видела, как они едят, стоя возле машины. В течение двух минут они постоянно отставляли миску с рисом, чтобы перевести рычаги или связать нить.

Фирма построила двухэтажные домики, вытянутые в ряд. Один рабочий показал нам свое жилище. Как и другие, это была пустая камера, где можно было поставить две кровати… Его семья состоит из пяти человек. За жилье надо платить полторы марки в месяц. Его дети работают уже с десяти лет. Первые полгода они числятся учениками и не получают ни пфеннига. Если выясняется, что они для работы подходят, то в дальнейшем они получают от 15 до 20 пфеннигов в день (если не подходят, их выбрасывают на улицу без какой-либо оплаты). В месяц на фабрике бывает два-три свободных дня – в зависимости от загрузки фабрики. Эти дни, конечно, не оплачиваются. Воскресенье – рабочий день».

Письмо большое, на нескольких страницах, рассказывающее о посещении шелковой фабрики, где дети лежали на полу прямо возле машины, а их матери голыми руками выхватывали коконы шелка из почти кипящей воды.

«Затем мы совершили еще вечернюю прогулку по улицам. Весь город окружает городская стена с четырьмя большими воротами, которые каждую ночь в 12 часов закрываются. Вне черты города многие люди ютятся в соломенных хижинах – крестьяне из голодающих провинций и безработные. В Уси из 48 шелковых фабрик работают лишь четыре. Причина – японская и итальянская конкуренция, повышение тарифов на ввоз в Америку, общее экономическое положение в мире…».

Так Хан и Венг помогали мне увидеть все своими глазами, познать Китай и его проблемы.

Я была также многим обязана профессору Янгу и его супруге. Он преподавал в университете, а его жена была библиотекарем. Будем называть их Петер и Сибила. Мне трудно вспомнить, был ли когда-нибудь Петер на встречах с Рихардом, однако порой они через меня передавали друг другу послания. Петер был худ и мал ростом. Он походил скорее на хрупкого юношу, нежели на ученого. Его интеллектуальные качества напоминали мне моего брата. Как и Юрген, он обладал неиссякаемым запасом острот и анекдотов. Они приходили ему в голову в нужный момент, или он сочинял их сам, смеясь над ними вместе со своими слушателями. Возможно, что подобного рода смена обстановки и разрядка были для него необходимы как противовес напряженной и серьезной научной работе и подпольной коммунистической деятельности.

У Сибилы было интеллигентное, красивое лицо, смуглая кожа, ямочки на щеках и белоснежные зубы. Она активно участвовала в политической работе и обладала организаторским талантом. Рольф познакомился с ними обоими. Они стали друзьями, и Агнес стала чаще заходить к нам, когда у нас в гостях были Сибила и Петер, поскольку знания и связи последнего были полезны в ее журналистской работе. Как видный ученый, Петер стоял на таком высоком пьедестале, что общение с ним было совершенно безопасным. Не составляло проблемы завести знакомства с китайцами из «хорошего общества». В мире бизнеса личные знакомства с местными богатыми коммерсантами служили целям наживы. Контрактор