…Для понимания здешней обстановки необходимо также учитывать, что центральное правительство в Нанкине (Чан Кайши) не имеет никакой власти во многих провинциях – значительная часть страны управляется и облагается налогами лично генералами. Каждый такой генерал имеет своих собственных солдат, и войны этих генералов между собой опустошают страну. Есть районы, где нанкинские и «независимые» генералы ничем не отличаются друг от друга – одинаково, например, эксплуатируют население подчиненных им провинций. Их солдаты в равной мере влачат нищенское существование».

У меня по-прежнему не было связи с партией. Я намекнула брату, что, видимо, товарищи в Германии ничего в этом направлении не предпринимают. Теперь я надеялась на какой-либо ответ. Хотя замужней европейке жилось в Китае неплохо, я жаждала деятельности и оставила свои попытки лишь после того, когда узнала, что у меня будет ребенок. Именно в этот момент появилась возможность работать.

21 октября 1930 года

«Радостная новость. Я получила интересную работу, которой занимаюсь половину дня. Я как-то упоминала о Плауте – руководителе телеграфной Трансокеанской службы Киомин. Вначале я привела ему в порядок политический архив – вырезки из немецкой и английской прессы…»

30 октября 1930 года

«Моя работа по-прежнему меня интересует. Плаут большой делец, но он действительно один из крупнейших знатоков Азии и Китая. Из этого я извлекаю пользу для себя, задавая ему целенаправленные вопросы, на которые он подробно отвечает – в политическом плане, разумеется, односторонне».

Через Плаута я познакомилась также с рядом журналистов, в том числе с представителем ТАСС. Мне было до слез обидно общаться с этим товарищем в качестве представительницы буржуазного общества. Был момент, когда я подумала, почему бы тебе не пойти к нему и не рассказать ему, что ты коммунистка и чувствуешь себя всеми покинутой. Однако у меня хватило ума не сделать этого. Плаут знал в Шанхае американскую писательницу Агнес Смедли. Будучи в Германии, я с большим интересом и волнением прочитала ее книгу «Одинокая женщина», в которой она описывает свою жизнь, полную горькой нужды. Агнес была дочерью неквалифицированного рабочего, который не умел ни читать, ни писать. Деньги на учебу она зарабатывала как посудомойка и сборщица табака. Впоследствии Агнес многие годы проработала в Берлине в Университете Гумбольдта. Она жила в Индии и принимала там участие в революционном движении. Еще в Берлине в году 1929 или 1930 со мной произошел следующий случай, имеющий отношение к биографии Агнес: партия организовала тогда большую выставку на Потсдамской площади. Мне было поручено продавать книги. Джон Хартфильд взял на себя художественное оформление павильона. Каждый вечер там выступали наши пропагандисты. Выставка экспонировалась в течение четырех недель с 14 до 22 часов.

Когда к моему прилавку подошли два индуса, мне захотелось продать им книгу Агнес Смедли «Одинокая женщина», и я рассказала им содержание книги.

Особенно подробно я остановилась на истории брака Агнес с одним индусом, с которым она впоследствии разошлась. Старший из индусов кивнул: «Все правильно, я тот индус, который был женат на Агнес».

Я знала, что Агнес работает в Китае корреспонденткой буржуазной газеты «Франкфуртер цейтунг», однако придерживается значительно более левых взглядов. Мне очень хотелось с ней познакомиться, но я стеснялась подступиться к такой для меня крупной личности.

Когда Плаут узнал о моем желании, он связал меня с ней по телефону. Вспоминаю, что мы договорились встретиться на следующий день и я нарисовала ей по телефону свой портрет: «Двадцать три года, рост один метр семьдесят, очень темные волосы и большой нос». Она расхохоталась и отпарировала; «Тридцать четыре года, среднего роста, особых примет нет». Следующий день было 7 ноября – 13-я годовщина русской революции. Я купила для дома красные розы, чтобы хоть что-то напоминало мне об этом дне. Как чудесно мы всегда праздновали 7 Ноября в Коммунистическом союзе молодежи! Мы договорились о встрече в центре города и сразу же узнали друг друга. Агнес держала в руках букет красных роз, похожий на тот, что стоял у меня дома. Она хотела подарить его представителю ТАСС по случаю 7 Ноября. Если не ошибаюсь, мы сидели в кафе. Агнес подробно меня расспрашивала, и поскольку я узнала ее взгляды и очень ей симпатизировала, то впервые после прибытия в Шанхай я не стала делать тайны из своего мировоззрения. Я упомянула, что очень страдаю от своей изоляции, но не просила ее помочь мне установить контакты, поскольку не знала, коммунистка она или нет. Родителям я об этой встрече писала: