Тамерлан полулежал на вышитых диковинными узорами шёлковых подушках под золотым, в рост человека, деревом, на ветвях которого золотые птички, разрисованные цветной эмалью, держали в клювах драгоценные камешки.

Рядом с Тамерланом на шёлковом матрасе сидел его духовный наставник, прямой потомок пророка Мухаммеда – шейх Мир Саид. Он наклонился к Эмиру и тихим вкрадчивым голосом доложил сведения, собранные о чужеземце.

– Ваш пленник просвещенный путешественник за знаниями из далекой Эллады, потомок великого Евклида, математик, поэт. Был учеником поэта Худжанди из Тебриза и вместе с ним пленён Тохта-мышем при подлом набеге на Ваши земли. У него изъяты поэтические газели, посвященные дочери хана Чулпан.

С этими словами наставник протянул свиток пергамента Тамерлану.

Персидская вязь арабского шрифта удваивала силу звучания стихотворных газелей о любви. Тамерлан похвалил чужеземца. С невысокого прямоугольного столика, инкрустированного по длине шлифованной полоской яркого изумруда, Эмир взял серебряную чашу, которую тут же наполнил вином незаметный прислужник из золотого кувшина. Тамерлан протянул чашу молодому греку.

– Выпей вина, оно взбодрит тебя, и ты расскажешь нам свою историю.

Пленник преклонил колени, принимая чашу из рук Эмира, поднялся и сделал несколько шагов назад, поддерживаемый с двух сторон телохранителями, вновь опустился на колени на яркий персидский ковёр и выпил чашу до дна. Встал на ноги и, коснувшись лба рукой, поблагодарил Тамерлана за милость и поведал Эмиру свою историю.

«Я был гостем и учеником великого поэта из Тебриза Камол Худжанди. Вместе с ним попал в плен к Тохтамышу, и был определён в учителя его сыновьям. Я давал им знания, но видел, что им не интересны тайны цифр и музыка газелей.

Дикари и воины по духу, они интересовались битвами, лошадьми и оружием. А я же мечтал о воле. Мой друг и учитель Худжанди благословлял мои мечтания, но на мои просьбы бежать вдвоём, отказывался: – «Я слаб, и я буду тебе обузой».

Действительно ранимая, свободолюбивая душа поэта тяжело переживала жизнь в неволе. Он таял на глазах, тоска съедала его плоть. Я же для себя назначил день побега, но звёзды мне записали судьбу иную. Она явилась в образе дочери Тохтамыша от невольницы – Чулпан. Шестнадцатилетняя красавица с малахитами искристых глаз, она тайком приходила на мои занятия и, прячась где-то за предметами, впитывала знания, как земля, не знавшая влаги, принимает дождевой поток. Я лишь однажды встретился с ней взглядом и больше не хотел смотреть уже никуда. Наши тайные свидания в райском саду дворца не остались незамеченными слугами хана. Весть о том, что раб позволил себе поднять глаза свои выше подола госпожи, разбудили страшную ярость в теле без души Тохтамыша.

Стражники хана скрутили меня и бросили к ногам потомка покорителя Вселенной. Тохтамыш, ведомый безумной злобой, все же ожидая моего раскаяния, гневно закричал:

– Как посмел ты, червь земной, коснуться дочери небожителя?

Я же, превозмогая боль избитого тела, встал и, зная, что конец для меня один и Господь один лишь небожитель, посмотрев прямо в глаза его, ответил:

– Я не раб, я пленник твой. Хотя в плену лишь тело, душа моя свободная. И не мне, потомку величайшего Евклида, пресмыкаться перед тобой…

Я не успел договорить. Неведомо откуда страшной силы удар бросил меня на пол. В центре тронного зала, огороженный золотыми перилами, находился люк в подземелье, где обитало ужасное чудовище – огромный белый тигр-альбинос-людоед.

Стражники открыли люк и сбросили в него моё полубесчувственное тело.