– Я принесла в банк больше яйцеклеток, чем любая женщина!

– И я восхищаюсь вами, Агата. Девятые – наш последний рубеж перед полным вымиранием. Каждый день вы рискуете ради нас жизнью. Сомневаюсь, что материнство вам действительно необходимо.

Агата вышла из кабинета и быстрым шагом направилась к выходу. Толпа вокруг гудела и веселилась. Кто – то толкнул ее, Агата налетела на девушку с младенцем и чуть не сбила ту с ног.

Подбежали на помощь люди, стали кричать на Агату, обзывали грязной. Она не слушала – смотрела на младенца, протянувшего розовые ручки к мокрым от слез щекам матери.

– Ты чудо. Моя доченька.

– Можно подержать? – обратилась к девушке незнакомая женщина.

– Конечно.

Мать передала ей сверток.

– Какая она красивая. Когда – то я также качала свою дочку. Теперь ей десять. Как бы я хотела вновь испытать это чувство. Мы стоим в очереди за сыночком уже пятый год.

– Надеюсь, вам повезет.

Женщина вернула ребенка матери. Та взглянула на Агату.

– Хотите подержать?

Агату словно горячей водой облили. Она отступила на шаг и бросилась бежать к выходу.

***

Жерар и Агата договорились встретиться в закусочной. Раньше они часто обедали тут вместе. Для Жерара это место особенное – здесь он сделал предложение жене.

– Маркус Давыдов, – Жерар протянул Агате фото, на котором изображен мужчина лет пятидесяти, высокий, худощавый. – Анархист, жестокий убийца. Члены его банды похищают женщин, хирургически извлекают противозачаточные имплантаты, потом насилуют, пока те не забеременеют. Грязных детей Давыдов использует в своих бесчеловечных опытах. Жертвами за двадцать лет стали сотни.

Агата перелистывала фото погибших женщин. Молодые, среднего возраста, пожилые – все умерли от родовой чумы в страшных муках, как когда – то жена Жерара и мать Агаты.

– Давыдов мечтает уничтожить Репродукторы и вернуть нас в хаос. Тогда он сможет творить все, что захочет. На днях поступила информация, что им готовится масштабный теракт. Погибнут тысячи.

– Я возьму этого ублюдка, можешь не волноваться, – сказала она.

Жерар помрачнел.

– Что случилось?

– Правительство приостановило деятельность Девятых.

– Дайкин?

Он кивнул.

– Неужели они поверили этому лживому легавому? Мы столько сделали…

– Новые политики боятся брать ответственность за крайние меры. Они не понимают, что своей слабостью породят тысячи подобных Давыдову. А когда осознают, станет поздно.

В памяти Агаты вспыхнули больничные палаты интерната – стоны грязных, крики, кровь. Она не допустит, чтобы даже один ребенок родился таким, как она. Чтобы испытал то, что пришлось ей.

– Я сделаю все сама.

– Если полиция узнает, что мы проводим операцию без согласия правительства, нас казнят.

– Я не оставлю свидетелей.

Жерар взял Агату за руку.

– Прости, что тебе приходится это делать. Будь я моложе, да будь у меня такая рука.

– Перестань.

– У меня для тебя подарок, – он положил на стол глазной имплант. – Улучшенная оптика, плюс система обнаружения объекта за препятствием. Ты сможешь видеть сквозь стены.

Агата вытащила старый имплант, вставила на его место новый.

– Ну как?

– Впечатляет.

Официант принес обед. Они перекусили.

– Я знаю, ты ходила в Репродуктор. Почему не сказала мне?

– Ты бы не одобрил.

– Послушай, Агата. У каждого человека есть предназначение…

– Это ты нашел меня.

Жерар удивленно проморгался.

– Давно знаешь?

– Как это произошло? Расскажи.

– Ты раньше никогда не интересовалась.

– Как?! – Агата повысила голос.

Он кивнул и заговорил:

– У нас был рейд по общагам. Разведка сообщала о десяти беременных, но, когда мы приехали, увидели целую сотню. Их мужья выстроили баррикады, отстреливались. Не помню, скольких я убил – двадцать – тридцать. Я уже почти ничего не соображал, когда наткнулся на твою мать. Она была мертва, рядом лежал младенец. И еще мужчина.