– Я много моложе своего мужа, – рассказывала Сонька. – Разница более тридцати лет. И он изводит меня, изводит бесконечно: ревностью, подозрениями, скаредностью! Он болен. Очень серьезно болен. Психически. Он патологически жаден. Вы не можете себе представить, что с ним начинает твориться, когда речь заходит о деньгах! Ему кажется, будто я транжирю их направо и налево, будто покупаю дорогие украшения, дарю их подругам, любовникам, просто случайным господам… Он способен ворваться к совершенно незнакомым людям и требовать оплаты каких-то счетов, к которым я не причастна! – Соня не выдержала, расплакалась. – Я не в состоянии с ним больше жить, он изводит меня. Мне стыдно выходить с ним в свет! Прошу вас, доктор, обследуйте его, вылечите. Я ведь по-настоящему люблю его. Но болезнь мешает мне чувствовать его как человека, как мужчину, как единственного моего господина…

– Да, – вздохнул доктор с пониманием, – мне знаком этот симптом, – и взглянул на прелестную девушку. – Запишите его ко мне на прием.

– Он не захочет. Его можно привести сюда только обманом.

– К примеру?

– К примеру, будто вы должны оплатить мои счета по покупке украшений.

Доктор рассмеялся:

– Но это же бред. Полный бред!

– Вот в таком бреду я живу, доктор.

– Ну так что же, я должен оплатить ваши счета? И на какую, допустим, сумму?

– Ну, скажем, на тридцать тысяч рублей.

Лифшиц рассмеялся еще громче.

– Спросить бы меня, когда и кому я мог купить на такую сумму украшений? Никому! Даже своей любимой Саре больше чем на сотню я ничего подобного не дарил.

– Пожалуйста, – Сонька умоляюще смотрела на него, – помогите! Подыграйте мне, будто я уже купила украшений на тридцать тысяч. А я их не покупала. Пожалуйста… – Она опустила глаза, негромко призналась: – Я ведь на четвертом месяце беременности.

Дом доктора, служивший одновременно лечебницей, находился совсем недалеко от Невского проспекта, потому повозка Карла фон Меля прибыла по адресу точно в назначенное время – к трем дня.

В сопровождении дюжего продавца хозяин ювелирного магазина вынес из повозки драгоценную коробку с украшениями, и тут же от ворот дома ему навстречу вышли лакей Красавчик и кучер Улюкай.

– Вы к госпоже Софье Андреевне? – пробасил Улюкай.

– Совершенно верно, – заулыбался немец. – Я доставил украшения, которые отобрала в моем магазине госпожа Лифшиц.

– Госпожа ждет вас.

Дюжий продавец остался в повозке, а фон Мель в сопровождении Красавчика направился в дом доктора. В холле, увешанном картинами, уже стояла Сонька. С открытой и радостной улыбкой она повела немца в одну из комнат.

– Вы по-немецки пунктуальны, – произнесла она, впуская ювелира в комнату.

– Я и есть немец, – весело рассмеялся тот, поставил коробку на стол, принялся открывать ее. – Должен вам признаться, я редко встречаю дам с таким изысканным и требовательным вкусом. Вы выбрали самые красивые вещи, которые имеются в моем магазине. И я готов даже сделать вам небольшую скидку.

– Благодарю.

Сонька вынула украшения, приложила колье в груди, примерила броши, полюбовалась кольцами.

– Сколько получается со скидкой?

– Двадцать восемь тысяч рублей, сударыня.

Девушка подошла к двери, показала на комнату в самом конце длинного коридора:

– Там, в кабинете, вас ждет мой муж. Ступайте, и он оплатит.

– Простите, имя мужа?

– Лифшиц Самуил Эмильевич.

– Ну конечно, Самуил Эмильевич! – Немец взял ручку девушки, облобызал ее. – Еще раз благодарю. Как говорят у нас в Германии, данке шён.

– Битте шён, – ответила она с очаровательной улыбкой.

Как только Карл фон Мель вышел из комнаты и исчез в кабинете доктора, Сонька быстро схватила коробку с украшениями, махнула Красавчику, который стоял на стреме.