Продолжается описание чувств поэта, также, как и отсутствие прямой хвалы адресату.

Кроме того, подтверждается плотский характер отношений с адресатом – намёк на «желание – the other my desire» в комплекте с указанием на «нежное послание любви – In tender embassy of love to thee», что для Шекспира невозможно ни намекать, ни тем более, прямо говорить мужчине (см. комментарий к сонету 20 другу).

Да и само поведение в разлуке противоречит сонету 39 другу, где поэт чувствовал себя прекрасно, а не то, что думал о смерти: «моя жизнь, состоящая из четырёх, только с двумя погружается в смерть, угнетённая меланхолией – My life, being made of four, with two alone Sinks down to death, oppressed with melancholy».

Продолжает тему переживаний в разлуке, теперь войной глаз и сердца: «мои глаза и сердце в безжалостной войне, как разделить твой захваченный образ – Mine eye and heart are at a mortal war, How to divide the conquest of thy sight».

Но, казалось бы, ничего в сонете не говорит о разлуке с адресатом. Но возникает вопрос, а зачем тогда воевать глазам и сердцу? Ведь, если поэт и адресат – вместе, то и глаза, и сердце всегда получают достаточно новых впечатлений для того, чтобы не воевать. Но в сонете речь идёт о пользовании «захваченным» ранее.

В следующем сонете 47 будет прямо сказано, что для глаз – речь о портрете.

Значит, новых впечатлений нет, что и указывает на разлуку и преемственность темы и обстоятельств от сонета 45.

Также, заметим, поэт сосредоточен на своих переживаниях, а хвалы адресату нет. Сомнительно, в этом смысле, выражение: «твой лик – отрада для глаз – mine eye’s due is thy outward part», что является, скорее, констатацией чувства, а не комплиментом внешности.

Но чувства глаз представлены отстранённо от самого поэта, ведь он собирает «суд мыслей», чтобы решить «кого слова верны» – A quest of thoughts, all tenants to the heart, т.е. сам он в эти слова, до «суда», не верит, а после «суда» – не принимает ничью сторону, просто разделяя враждующих.

Но даже, если признать, что намёк на внешность нельзя исключать, то он единственный в сонете 46. А, как мы помним, в сонете 21 также было единственное утверждение, что «любимой нет светлей», но потом – «но не ярче» и «зачем хвалить».

Другими словами, скудная похвала, всё-таки, не исключается вовсе, но и не отменяет общего подхода.

Продолжает под-тему переживаний «сердца и глаз».

И здесь уже прямо сказано, что речь идёт именно о портрете адресата: «с портретом моей любимой – With my love’s picture». То, о чём можно с большой долей вероятности догадываться в сонете 46, здесь, в сонете 47, подтверждается. Также видим, что сонет 47 перекликается с сонетами 44 и 45 в значении мысли поэта для общения с адресатом: «ты не можешь быть дальше моих мыслей – For thou not farther than my thoughts canst move».

Также, сказано прямо, что всё – и глаза, и сердце, и мысли – будет жить «хоть вдалеке» от адресата, но в мире и любви.